— Лукерья, так ты поделишься с нами, как опознать женщину, которая «родила» василиска?
— У ей зндебка имеется в форме гадюки, — тихонько, пристыженно ответила клецница, — мне мамка исчо сызмальства сказывала…
— Хм, ну это нам не очень помогло… Я не видела у нее родинок… вроде…
— Ну да…
В образовавшейся тишине каждый размышлял об услышанном, поэтому, когда у олигарха пиликнул полученным сообщением телефон, все вскинулись. Антон разблокировал телефон. Долго читал сообщение, а затем вздернув бровь, заявил:
— Петя прислал видео с камеры наблюдения. Здорово, я и забыл о ней!
— Так давай скорее смотреть! — Слагалица схватилась с места, а за ней и остальные женихи. Обступив олигарха все дружно уставились на экран его телефона.
Изображение было нечетким, с некоторым торможением и рябью. Однако удалось различить три фигуры на полу темной комнаты без окон, освещенной лишь тусклой лампой. Одна из фигур вдруг поднялась и начала метаться от стенки к стенке, схватившись за голову.
— Это Стасик, — сказал олигарх. Он хотел еще что-то добавить, но осекся, потому что Стасик резко остановился и задрал голову вверх.
— Он что-то бормочет? — спросил участковый, — вроде губы шевелятся. А звук есть?
— К сожалению нет…
— Гляди, эка яво раскорячило! — охнула Лукерья. И действительно, Стасик вдруг изогнулся дугой, став почти на мостик, затем упала на пол и стал извиваться.
— Чего это с ним?
Но ответить Степаниде было некому, потому что все не дыша смотрели, как Стасик, перестав ползать по полу, медленно встал и качаясь направился к одной из фигур, предположительно спящей в углу помещения.
— А это хапун, — прокомментировал Антон.
— А что он… — начала Степка и вдруг испуганно вскрикнула. Стасик присел возле хапуна и возложил на него обе ладони, от которых полыхнул огонь, как он горящей головешки. От чего-то хапун сгорел быстро, даже не успев проснуться.
— Мать честная! Так енто он яво…
Все остальные молчали, затаив дыхание глядя, как Стасик повернулся к третьем арестанту. Некифор не спал. Увидев, что произошло с сокамерником, он попытался сбежать, метался, колотил руками в дверь. А горящий василиск между тем быстро приближался к нему. У него горели уже не только руки, но даже голова и ноги.
— Боже мой! — Степка закрыла лицо ладонями не в силах смотреть, как Стасик сжигает Некифора. Опосля он отошел на несколько шагов и загоревшись еще сильнее, истлел в считанные секунды, рассыпавшись в пепел.
— Твою мать! — выдал Антон, выключая телефон, — я в шоке!
— А почему они у тебя в одной камере находились? — поинтересовался Вячеслав, — кто же подельников в одной камере закрывает?
— Какая нахрен камера? — возмутился Антон, — у меня что, тюрьма? Я их в винном погребе запер…
— Перестань, Славик! — пристыдил участкового Петр, — кто мог знать, что василиск умеет самовозгораться?
— Стоп! Стоп! — Степка так быстро подскочила с места, что едва не упала, — я читала про него, я вспомнила! В книге, которую подарил Николай! Точно! Лукерья, Лукерья, где книга? — кричала она.
— Чичас обнаружим, не голосуй! — ответила охоронница и тут же на стол упал толстый фолиант-подарок Степке на день рождения от Николая. Хозяйка схватила книгу и долго ее листала дрожащими руками, приговаривая:
— Сейчас… где-то здесь… а вот оно… — и зачитала вслух дрожащим голосом: — «Данное чудовище является огненным змеем, который может убить людей дыханием, либо взглядом. Он появляется на свет из яйца, который снес семилетний петух, зарытый в горячем навозе, или который был высижен жабой. Если учесть последний случай, тогда у василиска может быть петушиная голова, змеиный хвост и жабье туловище. Петушиный гребень будет словно корона, и благодаря этому и происходит его название…» так это не то… минуточку… где же я видела?…
«Если верить поверьям, крестьяне боялись держать у себя дома черного петуха, которому было больше семи лет. Отличить этого петуха можно было, благодаря его крупному размеру, а вот яйцо наоборот, должно иметь маленький размер, круглое, черного колера. В случае, если девушка, обладающая магической силой, решит продержать это яйцо шесть недель в своей утробе, тогда из него появится василиск, который всегда будет слушаться свою хозяйку, защищать, приносить золото и рассказывать тайны…» так, вот, точно нашла! «Когда же василиск теряет свою ценность, хозяйка дает ему ментальный приказ и чудище вынуждено самоуничтожиться. Обычно это самовозгорание…»
— Твою мать! — вновь выругался Антон.
Не известно, о чем подумали остальные, но ясно было лишь одно. Огневик к гибели пленников никакого отношения не имел.
__________
Ложесна — утроба;
Муженеискусная — девственница, то есть не познавшая мужчину;
Отож! — вот так-то!
Достижно — понятно;
Обнощь — всю ночь;
Зндебка — родинка или родимое пятно;
Окстись — перекрестись
«Что червь в орехе, то печаль в сердце»
Женихи разошлись. «Военный совет» вышел до того напряженным, что даже сосед выглядел уставшим и донельзя сосредоточенным. Антон поспешил домой, узнать как там Зоя и Петр. Вячеслав откланялся, сказав, что хочет посоветоваться с Лапой, так как друг — единственный, от кого в данной ситуации можно ждать помощи, или дельного совета. Митя сказал, что запустил дела и ему срочно надо кое-что сделать.
Они ушли, стребовав со Степки обещание не выходить из дому и встретиться завтра. Один лишь мишка остался, чему хозяйка была несказанно рада, не желая оставаться самой.
Попросила Егорыч разжечь камин, уселась перед ним прямо на пол и уставилась на огонь. Мишка тут же расположился позади, свернувшись калачиком. Слагалица прилегла, расположившись как в кресле, «укутавшись» в тепло и защиту своего самого удивительного жениха.
В голове было пусто, как она не старалась собраться с мыслями и обдумать сложившуюся ситуацию. Не получалось. Казалось, есть во всем случившемся нечто незримое, но шибко важное, что она упустила, позабыла и стоит только напрячься, обнаружится та самая тонкая ниточка, дернув за которую, клубок тайн распустится. Вроде на поверхности оно, но никак не обнаруживалось.
Повздыхала Степанида, да делать нечего. Утомленная и морально обессиленная она побрела в душ и спать. Мишка остался у камина, облюбовав местечко, наотрез отказавшись от комнаты.
* * *А тем временем Никита…
Никогда прежде не испытывал мэр небольшого поселка с романтичным и многообещающим названием «Счастье» так много боли прямо в середине своей широкой груди.
Никогда. Даже когда понял, что Гор ему не родной отец. И даже когда Катерина ушла к нему же, после слов любви, клятв и планов на будущее. Даже тогда боль не ломала грудину клещами. Даже тогда он не чувствовал себя пустым, дырявым, никому не нужным.
В общем-то он догадывался, что настоящему отцу не нужен. И даже не претендовал ни на что. Но после очередной ссоры с лесником, которые учащались по мере взросления приемного сына, злые слова, брошенные сгоряча, подтолкнули его пойти на встречу со Стрибогом.
Ему было лет пятнадцать, когда
