— Угу, принесла нелегкая! — отказник наконец откатился с нее, — лежи здесь! Я ее выставлю!
— А я знакомиться и не планировала! — отрезала Степка.
— Рано или поздно придется! — хмыкнул хозяин дома, поправляя одежду. Но хищный блеск из глаз не исчез. Степанида фыркнула.
Он вышел из комнаты, а женщина заметалась в поисках какой-нибудь одежды. Открыла первую попавшуюся дверцу шкафа и ей прямо в руки выпало полотенце. Женщина рухнула на кровать, держа в руках… то самое полотенце в лиловый цветочек, которое с нее стащил ветер по пути из бани.
Она уставилась на него, как на гремучую змею, а в голове взорвалась атомная бомба. «Да с кем же я чуть не переспала? Ой, дура…»
Скрипнувшая дверь сбила с мыслей и женщина уставилась на вошедшего мужчину. В руках он нес махровый халат и тапочки. Увидев полотенце в руках Степаниды понуро опустил плечи.
— Давай только без поспешных выводов, ладно? — заглянул в глаза просяще, что совсем уж не сочеталось с его жесткой внешностью.
— Ага, а ты мне сейчас все объяснишь… — пролепетала женщина и прикрылась полотенцем, — я хочу домой!
— Погоди! — он потер переносицу, — вот оденься, — протянул одежду, — мать хочет поговорить с нами обоими.
— О чем? — вскинулась женщина, но халат взяла и быстро натянула на себя.
— Сказала не уйдет, пока не поговорит с нами, — мужик присел на край кровати, — она много чего знает о… таких как мы… и пришла не поглумиться, давай послушаем, а?
— А ты потом расскажешь мне все о себе? Всю-всю правду? — в халате Степанида почувствовала себя увереннее.
— Хорошо.
— Я имею ввиду ВСЮ правду. Настоящую. Понимаешь? Про то, почему отказался от меня, а потом передумал, про то, как украл полотенце… про медведя… — Степка заглянула мужику в глаза, — я не люблю, когда мне врут.
— Учту, — мужик кивнул, — но и я люблю правду, так что…
— Хорошо! — Степанида сходу согласилась, — но если твоя маман будет меня допекать… Не погляжу, что ведьма! Сразу уйду!
— Да нормальная она! — заверил отказник, — а тебе так рада, что готова пылинки сдувать.
— Да ну? — Степка попыталась привести в порядок волосы, но без зеркала и расчески старания шли прахом, — как в таком виде к людям выйти? — пролепетала расстроено.
— Нормальный вид! Мне нравится! — подмигнул, — там только мать, а ей твоя внешность не важна, пойдем уже! — мужик крепко взял Степаниду за руку и вывел в гостиную.
Степанида, выйдя за дверь, подумала, что она чувствует себя как-то странно, но не смогла точно определить свое состояние, кроме того, что она не чувствовала волнения или страха. Идет с ведьмой знакомиться, а ей, вроде как, пофиг?
Огляделась по сторонам, оценивая жилище мужчины, с которым едва не переступила черту. Или все-таки переступила? Считается ли то, что она испытала оргазм, хоть и не от прямого контакта. Эта мысль окрасила ее щеки румянцем.
Гостиная была… так скажем, под стать хозяину. «Брутальная изба!» Здесь, как и в ванной, дерево гармонично сочеталось с камнем, придавая жилищу солидности.
В середине комнаты возвышалась каменная печь-камин, разделившая комнату на две части. Каменные ступени огибали печь и уходили вверх, а балясинами ей служили корявые пни.
Перед камином размещались старинные кресла, обтянутые красным бархатом и казалось, что они пришли из самой древности.
Вторая часть гостиной была отделана под кабинет. У стены, держась на толстой цепи, прикрепленной к потолочной балке, «висела» мощная столешница грубой обработки. На ней стоял вполне современный ноутбук, принтер, колонка и стопка бумаг.
Компьютерное кресло в стиль. Большое, сколоченное из кривых не оструганных толстых веток в глубоко деревенском стиле. Смягчала вид цветастая подушка. Само кресло было такого солидного размера, что Степаниде вспомнился эпизод из сказки про трех медведей: «Кто сидел в моем кресле?» Даже мурашки побежали по телу и она дернула руку на себя. Но кто бы ее выпустил?
— Ну, здравствуй, Слагалица! — раздался уже знакомый старческий голос. Степанида повернулась и увидела сухенькую старушку, полностью потерявшуюся в кресле у камина.
— Здрав-ствуйте! — отчеканила Степка и с интересом уставилась на болотную ведьму. Или обычную ведьму?
Старушка была до того маленькая, что с трудом верилось, что она может быть матерью такого огромного мужика. Пока Степанида не встретилась с ней глазами. Ух, глазища! Точно, как у сына! Глядят, словно насквозь сверлят.
Вопреки устоявшемуся представлению, ведьма не была одета в пуховый платок и платье с передником. На ней были обычные синие джинсы, белый вязанный свитер под горло, красные носки. На голове у старухи вообще творилось нечто невообразимое. Седые короткие кудри, выкрашенные в разные цвета, кокетливо уложенные буклями по маленькой голове, Степанида сначала приняла за забавную шапочку. Но подошла ближе и поразилась. «Ничего себе причесон!»
В ушах ведьмы висели цыганские серьги, на руках браслеты-фенечки, на пальцах кольца с массивными камнями. Взрыв стиля.
Хорошо, хоть косметики на лице было мало. Лишь ярко-морковная помада на губах. Старушка улыбнулась, явив абсолютно белые зубы и показала рукой на кресло подле себя. Степанида приблизилась, медленно села, наконец освободив руку из захвата мужика.
— Как тебе, нравится дом твоего лесника, аль нет? Он его сам построил, своими ручками… — но заметив, как у Степаниды расширились глаза, осеклась.
— Ле-сника? — прошептала Слагалица побелевшими губами.
«Была правда, да в лес ушла»
— А ты не знала? — старушка перевела вопрошающий взгляд на сына, — не поняла?
— Мать… — мужик покачал головой, — вот, вечно ты…
— Что?
— То! Мы поговорить не успели еще!
— Поговорить, значит, не успели, а в койку прыгнуть, так запросто! Еще скажи не знакомы! — фыркнула точь в точь, как недавно сын.
Степанида переводила взгляд с одного на другого и ощущала, как раздражение завладевает ею целиком. Все это уже слишком! Сын с матерью вели беседу, словно ее здесь не было.
— Не знакомы, — пожал плечами, как оказалось, лесник, боковым зрением поглядывая на реакцию Слагалицы.
— О времена, о нравы! — закатила глаза ведьма.
— Ты это пришла сказать?
— Нет, не это! — съехидничала гламурная старушка, — видение у меня было, что вы, голубки, страсти придались и все силы похер… ой, простите, вырвалось.
— Объясни! — потребовал сын.
Тут Степанида отмерла и как закричит:
— Стоп! Стоп! Как лесник? Ты — лесник? — повернулась к нему лицом, глазами стреляя.
— Лесник, — вздохнул мужик.
— Твою ж… простите, мать! А медведь, кто?
— Ты ей про медведя сказал? — вставила ведьма.
— Ничего я не говорил! — мужик начал психовать.
— А откуда тогда?
— Кто медведь? — повысила голос Степанида, — отвечай, или я за себя не ручаюсь!
— Тоже я, успокойся…
— Успокоиться? Ты говоришь мне успокоиться, когда сам отравил, в голодную самку превратил, а потом сам от себя же спас? Какую игру ты ведешь?
— Я не играл! — зло ответил мужик, — ты ничего не знаешь, все исковеркала! Не так было!
— А как было? — на глаза навернулись слезы, — вы все меня используете!
— Не плачь! — мужчина оказался у ее ног, обнял за колени,
