Я одним прыжком оказалась на крыльце и притянула к себе легендарного:
— И какого ракшаса ты продолжал там стоять? Вообразил себя мясной бусиной и ждал свою осиновую нить? Что-то у меня много вопросов к Лауре.
— Главное, чтобы у нее было много ответов, — флегматично пожал плечами дед и признался, — мне тяжело. Политическая карьера идет в рост и уже почти без моего участия, за невесту уже уплочено. А я сильнейший маг этой Империи. Прямо хоть бери власть и иди войной на эльфов.
— Почему на эльфов, — оторопела я.
— Потому что с их врагами происходят настоящие чудеса, — проказливо ухмыльнулся некромант.
— Сродни осинника?
— О да, воображению ушастиков можно позавидовать. Да что говорить, у тебя собственный эльф имеется. Ты его из виду не упускай, будет с кем коротать вечность.
Не желая слушать легендарного, я толкнула дверь и вошла внутрь дома. Разруха и запустение: огромная люстра уже почти касалась пола, ворох листвы и веток. И расчищенная тропка до широкой лестницы.
— Полагаю нам наверх и налево.
— Именно, я вижу там магию, — согласился Кигнус и обогнал меня, — мой щит крепче, так что держись позади.
После омерзительно-облупившегося коридора мы вступили в нечто, что с натяжкой можно назвать гнилым остовом библиотеки. Несколько стеллажей, завалившихся друг на друга, останки книг и чистый пятачок на котором поместилась тренога с жаровней, рунный круг и кресло с химерой.
Она выглядела отвратительно и притягательно одновременно. В одном теле совместили две внешности — мою земную и мою нынешнюю. Или две внешности Лауры ее земную и ее здешнюю. Словно провели ровную линию, разделив тело пополам.
Но дело не только в этом ужасном смешении. Дело еще и в том, что она выглядела иссушенной и угловатой. Слишком худая, слишком бледная, слишком...слишком химера. Чуждая обоим мирам. Но при этом ее нельзя было не узнать.
— Я красотка, правда? — проскрипела Лаура.
— Просто обворожительна, — хмыкнула я. — И как ты до этого докатилась?
— Присядьте, разговор выйдет долгим.
Кигнус повел ладонью, и напротив Лауры появилась изящная софа. С удобством устроившись, он хлопнул ладонью по оставшемуся месту:
— Садись, Рысь. Послушаем.
Химера дробно захихикала и сжала тонкими, иссушенными пальцами наброшенный на ноги плед.
— Наши миры рядом и не-рядом. Земля совершает скачки во времени, — Лаура прикрыла глаза, — и замирает. И когда она замирает миры соприкасаются. Во время такой остановки мы с тобой обменялись душами. Во время такой остановки мать вытащила меня сюда. Я не хотела, мне не нужен этот грязный, отсталый мирок.
Она замолчала, сделала несколько сиплых, глубоких вздохов и продолжила:
— Ты пыталась связаться со мной, но из-за временной разницы это не вышло. И когда я вновь почувствовала, что кто-то зовет... Я не опасалась, с чего бы? Вот только вместо тебя я встретила мать. Даже прониклась, на минуту, что она так переживала... Начала рассказывать, как у меня все хорошо, как растет мой сын и ее внук... Но она выждала момент и попыталась втащить меня в портал. В итоге мое тело осталось там, а душу воплотили здесь. А ведь Михаэль ждет маму и океанариум.
По желтоватому, двойному лицу Лауры скользнула мутная слезинка.
— Сыну?
— Твой род несет в себе зерно магии, — ответила Лаура. — Я говорила тебе, в тот раз, когда ты смогла воплотиться для короткого разговора. Фейское наследие.
— Феи исчезли даже здесь, — задумчиво произнес Кигнус.
— А на Земле остались. И не так мало. Там и колдуны есть, — она покачала головой, — у кого есть фея тот и колдун.
— Давай по порядку, — попросила я.
— Я очнулась в твоем исцеленном теле и почувствовала в себе магию. Вкусную и светлую, как лесной родник. И конечно я захотела оставить ее себе. У меня появились крылья, изумительные и прекрасные. Я научилась их убирать или напротив, проявлять. А после пришел человек, мужчина, назвавший меня своим хозяином. Он потрясал старым пергаментом, и я не смогла ему противиться. Не потому что испугалась, а просто не возникало и тени мысли о сопротивлении.
Она вновь сделала перерыв, чтобы надышаться.
— Около сотни лет назад фейской вольнице пришел конец. Люди вновь открыли ритуал позволяющий отнимать их силу. Секс и руны, — Лаура покачала головой, — унижение и боль. Твоя бабушка отреклась от крыльев — ее вариант договора это позволял. Поэтому мне было не добраться до пергамента. Он боялся, что и я отрекусь. А если отречение происходит два раза, то в этом роду феи больше не рождаются.
— Но ты нашла документ? — спросила я.
— С большим трудом, — она дробно рассмеялась. — Я читала его несколько недель — не могла взять в руки или вытащить, приходилось подсовывать зеркальце и читать так. Колдун следил за мной, не доверял. Считал, что... как же это выражение? От осинки не родятся апельсинки, вот. Михаэль мой сын, только мой. Я не считаю отцом того урода, что неволил меня. И я хочу домой. Вы должны мне помочь.
— Не должны, — возразила я. — Мы можем помочь. Но не должны.
— Убеди нас помочь тебе, — широко улыбаясь сказал Кигнус.
Нахмурившись, я посмотрела на Кигнуса. Что за игру он ведет? Отправить Лауру обратно и дело с концом! Она не по своей воле сюда пришла и рвется домой.
— И что же тебе может дать химера лишенная возможности передвижения? — едко спросила она. — Ты вроде не Диавол, чтобы души забирать. Да я ее тебе и не отдам. Мне все равно, поможете вы мне или нет. Это тело рассыплется прахом за несколько недель, ослабнут печати, и я вернусь на Землю. Вот только мой мир уже начнет движение, и когда я выйду из комы, Михаэлю исполнится шестнадцать или семнадцать лет. Я это переживу, смирюсь, привыкну.
Она говорила зло, едко. Все ее иссушенное тело тряслось от негодования.
— Но вас не прощу. И если мне представится случай — отомщу.
— За что? — с живым любопытством спросил Кигнус.
— За что, — повторила Лаура. — За то, что позволили леди фон Сгольц вытянуть меня сюда, за то, что позволили узнать об обмене. Это — ваша зона ответственности. Когда меня поймал колдун я стерпела все, что он со мной сделал. А ведь могла откупиться знаниями своего прошлого мира. Могла открыть им путь сюда. Но я решила свои проблемы
