– Видимо, она его сняла. Вернее, так и не надела, – пояснил Арманиус. – Сняла его она еще у меня дома, чтобы перчатки надеть. – Краем глаза Берт заметил, как Валлиус скептически усмехнулся. – Потом просто забыла о нем, а перед сном или утром вспомнила.
– И хорошо, что вспомнила, – проворчал главный врач. – Полагаю, оно спасло ей жизнь.
Рон молчал, глядя на Эн с таким несчастным выражением на бледном лице, словно уже с ней прощался.
– Да, спасло, но… – Мальчишка отвернулся и посмотрел на Валлиуса. – Я, конечно, я не уверен, пусть Велмар тоже, но…
– Ну?! – хором прорычали Брайон и Арманиус.
– Я думаю, действие этого кольца необратимо, – произнес Рон с болью в голосе. – И Эн потеряла память навсегда.
Глава 2
Берт ввалился к себе домой поздно вечером, уставший настолько, словно несколько суток воевал с демонами Геенны. Сказанное Янгом поразило Арманиуса настолько, что на несколько мгновений он онемел. А вот Брайон явно ожидал нечто подобное, врач все-таки, и лишь устало кивнул, поглядев на Эн с ласковой болью и горечью.
Потом она проснулась и опять сразу обратила внимание на Берта, улыбнувшись ему. Всех остальных словно не замечала, пока Рон не сделал шаг вперед, подходя ближе к койке, и не спросил шепотом:
– Как ты себя чувствуешь, Энни?
Тогда она перевела взгляд на Янга, облизнула губы и ответила:
– Хорошо. Только есть хочу. А ты кто?
– Я Рон. Твой друг. Мы с тобой вместе учились в университете.
Эн нахмурилась, явно пытаясь вспомнить, и от этого жеста Берту стало больно физически.
– В каком университете?
Янг оглянулся и неуверенно посмотрел на Валлиуса.
– В магическом, – ответил Брайон и сел на табуретку рядом с койкой Эн. – Не волнуйся, милая, ты потом все вспомнишь. А то, что хочешь кушать, – это хорошо. Значит, выздоравливаешь.
Она радостно и немного по-детски улыбнулась, неожиданно став похожей на маленькую девочку. И Берту показалось, что он видел у нее такую улыбку, но не сейчас, а когда-то давно.
Ерунда, быть не может…
– Сейчас тебе принесут что-нибудь поесть. Что ты хочешь, Энни? – продолжал говорить Валлиус. – Будешь кашку?
– Буду. – Эн кивнула. – И пить тоже хочется.
– И пить принесут. Компотик клюквенный тебе как выздоравливающей. Ничего не болит?
– Нет. – Она помотала головой. – Голова только чуть-чуть. И спать хочется.
– Это скоро пройдет. Вот как поешь, так и станет легче.
– Хорошо! – Эн снова посмотрела на Арманиуса. – А ты, Берт? Ты не хочешь кушать?
Рон изумленно вытаращил глаза, и Валлиус, кажется, тоже слегка удивился.
– Хочу, – ответил ректор, кашлянув. – Честно говоря, даже очень.
– Я так и думала, – сказала Эн с детской важностью. – Тебя тоже надо покормить!
Янг все таращился, а Брайон, отойдя от первого впечатления, уже улыбался.
– И ему мы кашку принесем, Энни. Видишь ли, Берт, как и ты, выздоравливающий.
– Хорошо! – Она вновь улыбнулась и вдруг чуть покраснела. – А ты… со мной пообедаешь?
Арманиус даже не сразу понял, что это к нему обращаются. Но вместо него ответил Валлиус:
– Конечно, пообедает. Мы сейчас выйдем ненадолго, а потом Берт к тебе вернется вместе с едой. Ты пока отдыхай, ладно?
– Ладно, – покладисто согласилась Эн, широко зевнув.
Они вышли из палаты, и главный врач, посмотрев на часы на своем браслете связи, повернулся к Арманиусу.
– Сейчас не обеденное время для больных, но каша с завтрака наверняка осталась, и компот уже сварили, попроси принести. Кухня там, – он махнул рукой куда-то в конец коридора, – оттуда едой пахнет, найдешь. У меня через полчаса операция, вернусь, я думаю, как раз к приезду Велмара. Рон, тебе я за это время советую пообедать. Столовая на первом этаже.
– Так сейчас же не обеденное время? – удивился Янг, и Валлиус пояснил уже на полпути к выходу из реанимации:
– Это у больных. Для медицинского персонала еду готовят с восьми утра и до восьми вечера.
Чуть позже Рон ушел в столовую, а сердобольная санитарка, все время приговаривающая: «Бедная наша Энни, бедняжечка», – принесла Берту поднос, на котором стояли две тарелки с кашей, блюдце с двумя бутербродами с колбасой и кувшин с компотом. Арманиус поблагодарил ее и, войдя в палату к Эн, замер, увидев, что она стоит возле окна в одной белой ночной рубашке и с любопытством ребенка наблюдает за снегопадом на улице.
Обернулась – и расцвела улыбкой. И не только улыбкой, но и трогательным румянцем на щеках.
– Я принес обед, – сказал Берт, ощущая себя полным идиотом рядом с этой незнакомой Эн. – Садись.
Рядом с окном стоял маленький столик, и Берт, придвинув к нему два стула, усадил на один Эн, а на второй опустился сам. Поставил перед ней тарелку с кашей, дал ложку и налил компот в стакан.
– Спасибо! – поблагодарила она восторженно и принялась за еду с искренним аппетитом.
А вот Арманиус есть практически не мог. От всей этой ненормальной ситуации подташнивало и хотелось выть от бессилия и страха за то, что сказанное Янгом может быть правдой.
– А с тобой мы тоже учились вместе? – спросила Эн, доев кашу, и принялась за бутерброд.
И что сказать?
– Не совсем. Я был одним из твоих преподавателей.
Она испуганно вытаращила глаза, и Берт исправился:
– Был. Ты уже закончила университет, и сейчас я – твой друг. А еще ты меня лечишь.
– Лечу… – пробормотала Эн задумчиво. – Я врач?
– Да. Ты очень хороший врач и маг.
– Здорово! – Почему-то мысль о том, что она врач и маг, ее очень обрадовала. – А ты кто?
Говорить о своем ректорстве точно не стоило, и Арманиус пояснил:
– Я охранитель.
Эн нахмурилась.
– Охранитель? А что ты делаешь?
И пока она доедала бутерброд и пила компот, а каша в тарелке Берта безбожно остывала, он рассказывал Эн о том, кто такие охранители, о Геенне и об Альганне в целом.
Она задавала такие вопросы, что он иногда испытывал ужас, понимая: сознание Эн превратилось в чистый лист, на котором нужно что-то писать, иначе она не сможет жить в этом мире.
И он говорил, говорил, говорил… Пока она не утомилась настолько, что стала засыпать, сидя за столом, и Берту пришлось на руках относить ее обратно в постель, замирая от двух противоречивых желаний – прижаться щекой к мягким волосам и завыть от осознания того, что в его руках находится не прежняя Эн, а лишь ее физическая оболочка.
Велмар приехал через час, когда Эн уже крепко спала, Валлиус вернулся с операции, а Рон пообедал и нервно бегал по коридору, периодически останавливаясь возле палаты и глядя на свою подругу полными отчаяния глазами.
Берту и самому хотелось побегать, но сил не было. Он ощущал себя очень странно – с одной стороны, уставшим и разбитым, а с другой – что-то бурлило в груди, будто он выпил слишком много шампанского.
Но с приходом Велмара все забылось.
Проректор, выглядевший весьма необычно без широкой обаятельной улыбки, шагнул в палату, быстро осмотрел спящую Эн и, выйдя, сказал, устало потерев глаза:
– Да, Рон верно определил – кольцо послужило нейтрализатором, точнее, его подобием – спасло жизнь, но стерло память.
– Почему так? Почему именно память? – спросил Валлиус, хмурясь.
– Потому что память – это и есть жизнь, – пояснил Агрирус. – Ну и, вероятно, из-за ментальной магии, воздействующей как раз на сознание, заклинание
