– Это обратимо? – Единственный вопрос, который интересовал сейчас Берта.
Велмар оглянулся на палату, где по-прежнему спала Эн, и, вздохнув, покачал головой.
– Нет. Ментальная магия оставила небольшой след, как бы часть формулы… Там знак бесконечности, Берт. Необратимость.
Кровь у Арманиуса будто бы загорелась, когда он это услышал. Руки сжались в кулаки, во рту появилась горечь, а ладони почему-то жгло…
– Берт? – Агрирус шагнул вперед и помахал рукой у него перед глазами. – Ты резко побледнел.
– Побледнеешь тут, – пробормотал ректор, разжимая кулаки. Сразу стало легче. – Ты уверен, что это именно бесконечность?
– Уверен, – произнес Велмар с жалостью, вновь оглянувшись на палату. – Но попытаться, конечно, все равно нужно.
– Мы обязательно попытаемся, – сказал Валлиус, решительно поджимая губы. – Энергетический контур раньше тоже считался невосстановимым, но благодаря Эн… – Он запнулся и сглотнул. – Так что мы попытаемся. Спасибо тебе, Велмар, что приехал.
– Не за что.
– Расскажешь нам, что выяснили дознаватели? – спросил Берт, прекрасно осознавая, что на самом деле он скорее пытается отвлечься, чем ему действительно интересны подробности расследования. Гораздо важнее было состояние здоровья Эн. И новости о нем были слишком неутешительными, чтобы волноваться о чем-то еще.
Но, если уж по справедливости, то, возможно, сведения о покушении помогут найти решение и вернуть девочке память.
– Да ничего особенного. Четыре части артефакта – портальной ловушки, которые сгорели сразу после активации, – следы от них я нашел на земле. Сделано все грамотно, но портал схлопнулся, как мы теперь понимаем, из-за кольца с родовой магией Альго. Активатор я нашел в сумке Эн. Это ключ.
– Ключ? Какой ключ? – поинтересовался Валлиус.
– Не знаю. Какой-то ключ. Формула активации портальной ловушки – на нем. И он вполне мог проваляться в ее сумке с месяц или даже больше, обнаружить такую вещь невозможно. До момента, когда активатор попадает в центр ловушки, он спит, и, если ты не знаешь точно, что вот этот предмет и есть активатор, ничего не увидишь. С нейтрализатором – другое дело, он активен всегда, но мы-то имеем дело не с ним, а с его подобием. Кольцо Альго «просыпается» только на пальце носителя. Видимо, по этой причине Рон накануне ничего не увидел – Эн его попросту не надела или сняла.
– Хитро придумано, – покачал головой Брайон. – И почему всех аристократов до сих пор не поубивали этими ловушками?
– Потому что она срабатывает, только если человек – носитель активатора попадет в определенную точку на местности. Как капкан на зверя. Лучи – «стенки» ловушки должны сходиться именно в этой точке.
Велмар замолчал, и все остальные несколько секунд тоже молчали.
А потом Рон пробормотал:
– И как она умудрилась…
– Не знаю, – ответил Агрирус. – На этом то, что знаю я, заканчивается. Меня просили помочь только по артефактам. Сейчас свяжусь с дознавателем, который ведет расследование, доложу насчет кольца-нейтрализатора. Обещал. Да, кстати, завтра собираются допрашивать всех, кто знал Эн или общался с ней.
Валлиус поморщился.
– Ясно, я понял. У нас таких тут полбольницы, если не больше…
– А у нас – пол-университета, – хмыкнул проректор. – Дознавателям придется нелегко, особенно учитывая личную заинтересованность принца Арчибальда. Он связывался со мной уже трижды. Да, кстати, хотел спросить… – Велмар с тревогой посмотрел на Арманиуса. – Ты-то как, Берт? Тебе ведь нельзя прерывать процедуры.
– Пока боремся, – ответил ректор. – А там посмотрим.
– Без Эн придется туго, – вздохнул Валлиус и тоже посмотрел за стекло палаты. – Эх, знать бы, кто ее так… Придушил бы своими руками.
Чуть позже, когда Велмар и Янг отправились обратно на свои рабочие места, Брайон позвал Берта к себе в кабинет со словами:
– Надо поговорить. А потом поедешь домой. А то, боюсь, придется тебя селить на соседнюю с Эн койку.
Заметив удивленный взгляд Арманиуса, главный врач пояснил:
– В том смысле, что реанимировать тебя надо будет, а не то, что ты подумал.
Уже в кабинете, попросив у секретарши две чашки чая и вазочку с печеньем, Валлиус продолжил:
– Понимаешь, существует такое правило… Любой потерявший память должен иметь опекуна. Опекуном кроме родственника может стать любой человек, который имеет над больным какую-то, скажем так, власть. Я практически уверен, что этим озаботится Арчибальд, как только вернется в столицу, – он Альго, имеет право. Но также таким правом обладаем и мы с тобой. Я – как куратор Эн и ее начальник, ты – как ректор университета, в котором она числится аспиранткой. Что думаешь?
Арманиус, нахмурившись, лихорадочно рассуждал. Удивительно, что Валлиус вспомнил об этом, но, если бы не вспомнил, Берт бы и не догадался о подобном правиле. Логично, ведь потерявший память приравнивается к ребенку, а у ребенка должны быть либо родители, либо опекуны.
И речь сейчас шла не о формальной бумажке, а о том, куда отправится Эн после выписки в случае, если память так и не вернется. Думать об этом не хотелось, но подумать было необходимо.
– Ты считаешь, ей будет плохо у тебя дома, Йон? Она же, наверное, была в гостях…
– Была, – кивнул главврач, – и неплохо ладит со всей моей семьей. Но обедать она сегодня позвала не меня, а тебя.
– Да, и я не очень понял почему.
Валлиус посмотрел на него почти с жалостью.
– Ты иногда тупишь ну просто как ржавый ножик, Берт. Ладно, забудь. Я думаю…
– Нет, погоди. – Арманиус заинтересованно подался вперед. – Что ты имеешь в виду? Я хочу понять.
Брайон закатил глаза.
– У Эн пропала только память. Память, но не чувства. Чувства невозможно уничтожить извне, только изнутри. И она продолжает хорошо относиться к нам не потому что превратилась в ребенка, а потому что это идет изнутри нее.
Берт несколько мгновений молчал.
– Ты хочешь сказать, что… – произнес он медленно. – Что…
– Ну? – В глазах Валлиуса впервые за этот день появилось вселенское ехидство.
Мысль была настолько невероятной, что Берт даже не мог ее озвучить.
– Я нравлюсь Эн?
– Не-а, – ответил Брайон весело. – Она тебя, гада, ненавидит. И сегодня очень четко это показала, предложив накормить кашей.
Арманиус, наверное, улыбнулся бы, но сил хватило только на то, чтобы дернуть губами.
– Короче говоря, оформляй опекунство ты. Ко мне в гости, если что, ты ее и так отпустишь. Я не хочу, чтобы Арчибальд посадил Эн в золотую клетку.
– Ты думаешь, он способен?
– Нет, ничего аморального он не сделает, конечно. Просто поселит в каком-нибудь доме за городом, приставит сиделок и врачей. И кстати… – Валлиус усмехнулся. – Ни за что в жизни он не пустит к ней тебя.
Это оказалось решающим аргументом.
– У меня нет с собой документов на ректорство. Я сейчас тогда домой, за ними, а потом – к вашему юристу.
– Давай, – кивнул Брайон и, склонившись над какими-то документами, пробурчал: – А то, понимаешь, недостойная…
Арманиус встал – голова вновь закружилась – и, направившись к выходу из кабинета, сказал, сам не понимая, зачем он говорит это именно Валлиусу и именно сейчас:
– Я тогда ошибся.
– Ничего-ничего, – донеслось в спину ласково-ехидное. – Тогда – это дело прошлое. Главное, чтобы ты не ошибся сейчас, Берт.
Оказалось, легко сказать, но трудно сделать. Арманиус, привыкший к тому, что находить дома все необходимое помогает родовая магия, потратил пару часов, роясь в библиотеке в поисках официального договора
