— Гарри, но ведь сказать по правде, они и не должны понимать мое решение, оно касается лишь меня и Элиаса. Они просто должны принять его, — упрямо возразила Гермиона. — Люциус — отец моего сына, нравится нам это или нет. И я увидела в нем что-то много лет назад, раз позволила произойти тому, что случилось между нами. Да и сейчас все еще вижу это. Люциус искренне желает загладить свою вину, он хочет стать хорошим отцом моему мальчику. Может быть потому, что не стал таким для Драко… и я ему верю. Я видела, какой он рядом с Элиасом, Гарри. Он приходил к нам каждый вечер на этой неделе, чтобы пообщаться с ним. И поверь, мне не в чем упрекнуть Малфоя.
Мягкая улыбка и светящиеся глаза Гермионы почему-то оказались для Гарри убедительней, чем ее категорические и упрямые аргументы.
«Черт! А она ведь действительно верит, что Люциус заслуживает и сможет стать Элиасу настоящим отцом».
Самого Гарри глодали на этот счет большие сомнения, но… Он вдруг вспомнил, каким странным и потерянным видел Люциуса Малфоя в последний раз, когда тот сидел в центре зала суда, ожидая приговора.
«Может, она и впрямь знает об этом человеке нечто, неизвестное никому?»
— Я хочу верить твоему мнению о нем, Гермиона, просто… мне нужно для этого какое-то время. Извини. Знаешь же, что я желаю вам с Элиасом только добра, — потянувшись, Гарри тихонько погладил ее по руке и удивился, когда Гермиона обернулась и глянула на него сверху вниз с той самой, знакомой еще о школы, снисходительностью.
— Я знаю, Гарри, знаю. Просто хочу, чтобы близкие мне люди могли доверять моим решениям и не сомневаться в них. Не думаю, что совершаю ошибку. Я не знаю почему, но чувствую, что поступаю сейчас правильно. Так будет лучше и для Элиаса, и для меня…
— Ну а я всегда поддержу тебя, можешь не сомневаться. Даже если и не пойму до конца. И знаешь почему? Потому что ты никогда не сделаешь ничего, что может навредить сыну, — он поднялся с шезлонга, и, легонько дернув ее за прядку волос, ловко перепрыгнул через перила. — А теперь… я хочу поиграть со своим крестником.
Гермиона засмеялась, глядя, как спрыгнувший с крыльца Гарри на ходу достал палочку и удесятерил количество пузырей, при этом порядком увеличив их размер. Это заставило Элиаса заверещать от восторга еще сильней, и она забыла обо всех проблемах, растворяясь в чистой и светлой радости своего дитя.
========== Глава 5. А сейчас я укладываюсь спать! ==========
В которой сердце Люциуса Малфоя окажется завоеванным.
Был уже поздний вечер, когда Люциус вышел из камина в гостиную Гермионы. В свете мягко мерцающих ламп он увидел, что диван завален подушками и мягкими игрушками Элиаса. Это выглядело так естественно, и так… по-домашнему… И он не переставал удивляться тому ощущению комфорта и уюта, что каждый раз охватывало в этом неказистом домике. Легким взмахом палочки и простым заклинанием в следующее же мгновение комната была приведена в порядок.
Всю эту неделю, что приходил к ним — он видел уставшее лицо Гермионы, слышал усталость и в ее голосе, но никогда она не злилась и не жаловалась. После работы возвращалась домой и сразу же начинала готовить ужин, пока Элиас играл или без умолку болтал рядом. Она постоянно общалась с ребенком, играла, читала, пела детские песенки, прежде чем наступало время искупать его и уложить спать. В перерывах между этим еще успевала что-то сделать по дому, и Люциус не мог не восхищаться ею. Тем более что их сын обладал неуемной энергией.
И это было так не похоже на то, к чему он привык. Его мать проводила с ним всего несколько часов в день, в основном оставляя с няней. Так же рос и Драко. Его приносили из детской только пару раз в день, чтобы некоторое время спустя унести обратно. Ни Нарцисса, ни сам Люциус никогда не читали ему на ночь и не купали в ванной. И уж точно Нарцисса никогда бы не стала танцевать «танец маленьких утят», как два дня назад это делала Гермиона с Элиасом. Малфой чувствовал себя бесконечно виноватым, что Драко оказался лишенным таких простых, но теплых радостей. Да и не только Драко, но и сам он, как отец — тоже.
Да, Гермиона Грейнджер стала для его ребенка замечательной матерью. Претензия у Малфоя оставалась лишь одна — как она посмела скрыть от него Элиаса?! И все же, Люциус был ей благодарен: его младший сын рос счастливым и здоровым. Мальчишка рос таким жизнерадостным и ласковым, что Люциус даже начал немного гордиться. Оказалось так приятно, что нечто такое славное появилось на этот свет от него.
Увидев, что гостиная пуста, Люциус взглянул на карманные часы и понял, что сегодня из-за объяснений с Драко он опоздал. А услышав детский визг, смех и звуки льющейся воды, понял, что Гермиона уже купает Элиаса перед сном. С легкой улыбкой Малфой снял мантию и положил ее вместе со своей палочкой в кресло у камина. От этих звуков нормальной жизни на душе сразу потеплело.
Услышав топот маленьких ножек, стучащих по деревянному полу, он обернулся. Это Элиас бежал по коридору в одних трусах с нарисованными крошечными поездами, и его влажные волосы дико развевались на бегу. Звонкий смех эхом отразился от стен, когда Гермиона выскочила из ванной и погналась за ним, сжимая в руке красную пижамку.
— Элиас, сейчас же вернись и надень пижаму! — сквозь детский хохот раздался ее голос. Элиас забежал в гостиную и резко остановился.
— Лушиус! — глаза его загорелись, он подбежал к Малфою и, с трудом поднявшись на диван, бросился в объятия Люциуса.
Тот поймал его и обнял в ответ, ясно осознавая, что сегодня впервые прижимает к себе сына.
— Я думал, что ты сегодня не придет!
— Правильно говорить — не придешь… Прости за опоздание, Элиас, у меня была… важная встреча, — в груди что-то дрогнуло, когда он почувствовал теплоту кожи и ощутил сладкий детский запах. Увидел эту улыбку, так похожую на его собственную.
«Черт! Как же приятно, что он рад моему приходу…»
— А я искупался и почистил зубы! — Элиас широко улыбнулся, чтобы показать Малфою два ряда крошечных, жемчужно-белые зубок.
Над его верхней губой, как маленькие усики, белели
