— На что жалуемся? — ласково поинтересовался «корсар».
— На жисть! — осклабился по-младенчески голыми деснами страждущий.
— А конкретнее?
— Бухло кончилось, — погрустнел «болезный». — У тебя нету, док?
— И что с ним делать предлагаете, коллега? — врач, не вставая, посмотрел на Анет через плечо. — Да вы подходите, подходите, не стесняйтесь. Пахнет, конечно, не розами, и вши табунами бегают, но таки пациент.
Анет издалека неопределенно плечами пожала. Подходить ей совсем не хотелось.
— Значит, никаких соображений? — уточнил Кайрен. — Вот и у меня тоже. А расклад такой. Если мы его сейчас отсюда не увезем, то уже через час заново вызовут. Это раз. И обязательно телегу накатают, что, дескать, гадкие «экстренники» людей на улице бросают, без помощи оставляют. Это два. И поводов к госпитализации хватает: вон язва, ухо гниет, а болячек у него больше, чем в учебнике — это три и четыре.
— Вот твоя правда, док, совсем я помираю, — «пациент» кулаком утер мутную слезу и снова ладошки под щекой сложил.
— Наверное, его госпитализировать надо? — не слишком уверенно предложила Анет.
— Надо, — кивнул доктор. — Вопрос: куда? Впрочем, это без разницы. Его в любую возьмут исключительно через труп приемного врача. Кстати, о совете. Рассказываю. Сдаем мы его, допустим, в травму — вон, башка разбита. Ребята, понятно, от такого подарка не в восторге будут. Они его обработают и отвезут с подозрением на, скажем, панкреатит в терапию, а, может, и сразу в хирургию. Те, конечно, диагноз исключат и перенаправят в кардиологию. Заметь, везде сделают анализы по полной программе — лишь бы спихнуть. Здорово, правда?
— Не то слово…
— Вот и я про то же. Ну что, поедем в больницу или будем тут загорать? — Нелдер опять к болезному повернулся.
— А и поехали, док, — подумав, согласился мужик, — помоюсь хоть, пожру. Ты мне тока встать подмогни, а то шатает меня чегой-то.
— Вот доктор Лангер тебе и подмогнет, и обработает то, что на виду, — радостно разулыбался Кайрен. — На то вторые работники и существуют. Да чемодан не забудьте, коллега.
Анет недоверчиво глянула на Нелдера, проверяя, не шутит ли. Но серьезностью физиономии доктор мог запросто поспорить с похоронным агентом. «Пират» кивнул подбадривающе и пошел к карете, сунув руки в карманы, негромко, но вполне музыкально напевая популярную песенку.
* * *Утро только готовилось родиться, темнота стала жиже и будто прозрачнее. На горизонте, за корпусами больницы, небо серело узкой полоской с легким намеком на сиреневый, а, может, розовый. Вкусно пахло недавним дождем, умытыми листьями и землей. А тишина стояла, какая бывает только перед рассветом в городе, к ней непривычному. Случайные же звуки слышались выпукло, объемно, очень остро.
Сатор облокотилась о перила лестницы, свесила голову — шея чугунный череп держать отказывалась. Ани и села бы прямо тут, на ступеньки, да побоялась, что не встанет. Колени от усталости жалко желейно подрагивали. Да еще казалось, что от куртки слабо, но противно тянуло горько-кислым. Пятна рвоты, которой под конец смены благословила Анет вусмерть пьяная девица, доктор, конечно, замыла в туалете, но лучше б переодеться.
— Оформляет? — негромко спросил водитель.
Спросил-то тихо, но голос прокатился по двору приемного покоя бильярдным шаром. Анет кивнула, нехотя выпрямилась. Эшел стоял, почесывая шею ящера, замучено понурившего треугольную морду к лапам.
— Да вы не расстраивайтесь. Эта дура, наверное, последней была. Ну, может, еще разок куда скатаемся.
— Честно говоря, мне уже все равно, — буркнула Сатор.
Просто так буркнула, себя жалея. Конечно, ей совсем не все равно было. Более насыщенных — и неприятных — суток доктор припомнить не могла, как не старалась. То ли дело интернатура! Чисто, спокойно, пациенты тихонечко лежат себе под мониторами — благодать! Здесь же…
— Да вы не расстраивайтесь, — повторил водитель.
Анет и не заметила, когда он подойти успел, встал по другую сторону лестницы, как раз в квадрате света, падающего из окна приемника. Вот и получилось, что доктор на него сверху смотрела, зато хоть толком разглядеть сумела. Эшел оказался совсем молодым, наверное, чуть-чуть старше Сатор. Физиономия у него была приятная, только простая, без всякой корсарской брутальности: нос картошкой и глаза чересчур глубоко посажены. А вот ямочка на подбородке симпатичная и улыбка милая.
— Я и не расстраиваюсь, — запоздало отозвалась Анет, смутившись: наверняка ведь заметил ее разглядывание.
— С новичками всегда так, — парень доктора будто и не услышал, — самые поганые вызовы им суют. Вроде такая проверка. Ну, как в армии.
— Да, дядя говорил, что после работы на СЭПе уже ничего не страшно. Он тоже в юности подрабатывал…
Поддерживать светскую беседу Сатор совсем не хотелось. И вовсе не потому, что парень ей не понравился. Просто, чтобы языком ворочать, тоже силы требуются.
— Ну, честно-то говоря, обычно тут ненамного лучше.
— Спасибо, утешили, — фыркнула Анет.
— Так вам вроде утешения и не нужны, — улыбнулся Эшел.
И Сатор вдруг так обидно стало, что в глотке запершило. К счастью, тут как раз доктор Нелдер появился, избавляя от необходимости отвечать. А то сказанула бы сгоряча что-нибудь не то.
— Мы писали, мы писали, — пропел «пират», размахивая растопыренными пальцами. — Что в профессии врача самое неприятное, а?
Анет отвечать не стала, подняла стоявший у ног чемодан, успевший за прошедшие сутки набрать лишних двадцать килограмм, побрела к карете нога за ногу. Но «корсар» ее нагнал, приобнял за плечи.
— Писанины слишком много. Ну что, Барашек? Чего нос повесила?
— Почему барашек? — брякнула Ани, от удивления позабыв, что с малознакомыми мужчинами на улице обниматься не стоит.
Впрочем, с хорошо знакомыми тоже.
— Ну а как тебя еще называть? — искренне удивился Кайрен. — Овцой как-то неудобно.
— Я умнее, чем кажусь, — промычала Анет, благословляя темноту — хоть не увидят, как покраснела, а позора с нее и так достаточно.
— Доктор Лангер, у вас налицо явный комплекс неполноценности, — протянул Нелдер. — При чем тут ваш интеллект? Ты вон какая: беленькая, кудрявенькая, пухленькая.
Врач потянулся, сцапав Анет за торчащие из-под шапочки волосы, намотал на палец.
— Моя фамилия Сатор, — процедила Ани, судорожно соображая, что делать.
Отстраниться бы, конечно, да и руку чужую с плеч сбросить неплохо, только вот тогда придется оставить у него клок собственной шевелюры.
— А разве ты не родственница профессора? — приподнял брови «корсар».
И будто ничего такого не происходит, словно все так и надо!
— Я его племянница, дочь сестры, а фамилия у меня папина! И отпустите, пожалуйста! — шепотом, чтобы Эшел, успевший в карету залезть, не услышал, крикнула Анет.
— Уговорила, запомню. Ты племянница и фамилия у тебя Сатор, — легко согласился красавец, действительно, отступая. Волосы он, конечно, тоже отпустил. — Пойдешь в кафе после смены?
— Нет, не пойду!
— Да не волнуйся, не собираюсь я покушаться на твою девичью честь и достоинство, — усмехнулся Нелдер. — Про меня
