– Ну как? Ты врач-спаситель, он спасённый пациент. Обязательно роман случится, – уверенно заявила Бэра, когда-то умудрившаяся получить диплом врача, пациентов видевшая только на практических занятиях, ни дня в стационаре не проработавшая, но знающая о жизни всё. – Ты только губы не раскатывай особо. А в сторону старшего не смотри даже. Говорят, что он вообще ничего не может. Правда, ходили слухи, будто он больше по мальчикам. Но, как по мне, скорее по трупикам. Мрачный тип, ханжа и зануда. Идеальная партия для тебя.
– Ты же сказала, чтобы я в его сторону вообще не смотрела?
– Идеал недостижим! – патетически возвела к небу, в смысле, к крыше экипажа, голубые очи Бэра. – Вот мы с Ван‘Реннель почему душа в душу живём? Потому что совершенно друг другу не подходим. Ну а когда совсем припечёт, помогают заи, а супружнику его сучки. Так что, сестрёнка, программа у нас следующая: зая-массажист, потом косметичка – масочки-хренасочки, полное расслабление и релаксация. Дневной сон, поход в Иллюзион¬-театр, там какую-то жутко сопливо-розово-карамельную постановку дают. То, что надо для двух одиноких, но благородных и утончённых дам. Заканчиваем вечер в каком-нибудь кабаке пониженной вшивости, в обществе приличных людей. Возражения есть?
Возражения у Кассел имелись, но только в том, что касалось «заи», а их она уже озвучила, и повторять нужным не считала. В остальном же её всё устраивало. И вправду, иногда расслабиться стоит.
[1] Фибрилляция – фибрилляция желудочков. Хаотичное сокращение сердечных мышц, с последующей остановкой сердца.
[2] Асистолия – остановка сердца (резкая).
[3] Иллюзион (иллюзион-кристаллы) – сложная и довольно дорогая технология записи, хранения и воспроизведения аудио-и виде-информации. В Кангаре существует лишь один Иллюзион-театр.
[4] Кадавр (здесь) – труп.
[5] Гонорея – венерическое заболевание, передающееся половым путём (в просторечье триппер).
Глава четвёртая
Глава четвёртая
Иной готов умереть, лишь бы не ложиться на операцию. Как будто одно исключает другое!
Нейрохирургия специализация узкая, диагнозов в ней не так много. Да и зачем нужно разнообразие, если королевой была и остаётся черепно-мозговая травма? Восемь из десяти пациентов, оказывающихся в операционной, либо сами головой ударились, либо их кто-то по кумполу шарахнул. Различаются только способы приобретения контузии. Одна за котёнком полезла, другой в баре бутылкой огрёб. Ну а чаще всего получается как в старом, несмешном, но очень жизненном анекдоте: «Сестра, записывайте: у пациента обнаружена черепная травма!» – «Доктор, наверное, всё-таки, черепно-мозговая?» – «Откуда там мозги, если он на день рождения жены с любовницей пришёл?! Пишите: черепная».
Если же на столе оказывается ребёнок, то чаще всего виной тому тоже «черепная травма». Правда, не его, а родителей. Ну, вот если подумать: сколько времени требуется четырёхлетнему малышу, чтобы подтащить к окну стул – да не просто подтащить, а из соседней комнаты приволочь! – водрузить на него скамеечку для ног, взобраться на подоконник, открыть окно? Ну, и свалиться со второго этажа на мощённую булыжником подъездную дорожку? Явно не пять минут. Вопрос знатокам: что в это время делали родители и мамки с няньками?
Правда, историй про на-минуточку-всего-и-отлучилась и отвернуться-едва-успела токсикологи знают больше. Тут тебе и дисерт из бабушкиных таблеток, и схомяченное мыло, и даже выпитый уксус. Хотя, последнее больше к хирургам. Но у них своего хватает: вывернутый на дитё кипяток, рыболовные крючки в губах, пальчики, сунутые в драконьи лампы. Ужас, короче.
Честно говоря, настоящий кошмар для врача начинается тогда, когда пациента на стол кладут. Как уже было сказано, нейрохирургия – наука узкоспециализированная. И про детских врачей если кто-то и слышал, то не в Кангаре. Даже в столице подобным докторам богатой практики не найти.
Поэтому, госпожа Кассел, деваться тебе некуда: бери себя в руки, заодно уговаривая их не трястись, и просим к столу. Даром, что больного на нём почти и не видно. Тем более ради такого случая с тебя даже ограничивающий браслет сняли. Мало ли, что случиться может, вот и сняли.
Но дева Луна благосклонна, ничего особенного не стряслось. Операция прошла как по нотам, выдыхайте облегчённо и умиляйтесь, глядя на невинное личико, благо собственными детьми боги не наградили.
Правда, долго умиляться не довелось. Невинность пришла в себя на удивление быстро, и, начхав на собственную перебинтованную голову, недавнюю операцию, последствия той самой ЧМТ и правила поведения больных в реанимации, начала с дикими воплями скакать по койкам, а, соответственно, иногда и по другому пациенту.
И что с ним делать прикажите? В отделение не переведёшь – есть нормы постоперационного ухода, в которых ясно сказано: «После прекращения действия операционного гипноза больной наблюдается в ремблоке не менее суток». К койке не привяжешь, не психиатрия, чай. Препаратами не загрузишь – кто знает, как детский организм отреагирует? Ему и так, бедному, досталось! Даже в магический сон не погрузишь по той же причине.
Лежать невинность, моментально превратившаяся в хаосово семя, отказывается, на уговоры плюёт, сказки-песни-басни и даже матерные частушки, которыми со зла Хелс разразилась, слушать не желает. А жаждет оно играть в прятки и догонялки, благо дежурная сестра, доктор Кассел, интерн Сатор и даже призрак с удовольствием развлечение поддерживают. В смысле, без удовольствия, но активно.
И, конечно же, Большой Родственник, получивший у самого главврача – а, может, и у министра, с него станется! – высочайшее дозволение навещать своего драгоценного брата в любое время дня и ночи, выбрал именно этот момент, дабы осчастливить всех окружающих своим визитом.
От низкого, рокочущего и даже вибрирующего: «Та-ак!» – Дира замерла на месте. Вот как была – под койкой того самого драгоценного брата – там и замерла. И вроде доктор Кассел с детства склонностью чужим командам подчиняться не отличалась, а сейчас и во фрунт бы вытянулась, да кровать над головой мешала. Впрочем, магия рыка не на неё одну повлияла – в реанимации тихо стало, как в морге.
Правда, паралич недолго длился, отмерла доктор быстро. И скрежетнула зубами, представив, что сейчас начнётся. Оправдание и недовольство – мелочи, не привыкать. А вот вылезать на четвереньках, всклокоченной, с перекрученным халатом – и всё это на глазах бугая… Вот где он, конец света.
– Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? – прогудело угрожающе.
Делать нечего, пришлось вылезать.
– Кто б сомневался!.. – процедил блондин, нехорошо так прищурившись на доктора. – Вы что там делаете?
– Застряла, – пояснила Дира, независимо одёргивая халат. – Ловила пациента, очень неудачно повернулась, не сразу сообразила, как вылезти.
Чисто выбритая щека имперской гордости дёрнулась. Челюсть, больше всего смахивающая на собачью будку, двинулась. То ли усмешку едва
