– Вообще? – робко подал голос кто-то неопознанный.
– Вообще, – отрезал Нейрор. – Забудьте про обязательные реанимационные мероприятия. Никаких полчаса[4]: ушёл, так ушёл – следующий. Врачебные подвиги и уникальные операции – это в столице. Здесь нужно спасти как можно больше людей.
– Но позвольте… – выступил тот же надменный из челюстно-лицевой.
– Не позволю, – мотнул круглой башкой главный. – Пока прыгаете над одним потенциально мёртвым, у вас отдадут концы пять потенциально живых. Арифметика понятна?
– А лёгкие? – неожиданно тоненько пискнула дородная сестричка, судя по виду завтракающая особо недовольными пациентами. – Я имею в виду, больные в удовлетворительном состоянии?
– Топают до ближайшего стационара на своих двоих. Или ждут, когда руки до них дойдут, – рявкнул Нейрор. Кажется, довести его до состояния белого каления было совсем несложно. Просто задай парочку тупых вопросов. То есть, с его точки зрения тупых. – Всё? Или мне рассказать про рацион в полевом госпитале? Нет? Тогда продолжим. Вторая ваша задача: как можно быстрее стабилизировать пострадавшего, чтобы его, опять же, могли поскорее переправить. Поэтому забываем о своей элитарной специализации. Режем всё, что мешает ему жить. Оставляем всё, что жить не мешает. Слышите, ортопеды, травматологи? Никаких мозаик из отломков! Начерно рану заштопать, шинировать – и на большую землю. Там пусть разбираются. Ну, про шок не забывайте, конечно. Всё поняли? Ладно, на месте разберётесь. Давайте грузиться, десант здоровья, чтоб вам всем… хорошо стало.
Предложение энтузиазма не встретило, хотя на поле как раз выехали два омнибуса, влачимые то ли по жизни унылыми, то ли замученными до крайности ящерами. Грузились тоже молча. Картинка, красочно описанная Нейрором, не вдохновляла. А, главное, не желала укладываться в привычную систему мироздания. И грядущее приключение выглядело уже не так заманчиво.
– Доктор Кассел, – неуверенно дёрнула Диру за рукав сестра, когда «десант здоровья» расселся и ящерицы, наконец, тронулись. Женщина была знакомой, по крайней мере, в больнице точно встречались. Но хирург, по своему обыкновению, имени её не помнила. Или, опять же, не знала? – Я вот последнее не очень поняла: про мозаику.
– Да это не нам, – поморщилась Дира, – в смысле, нам тоже, но… В общем, сказал, чтобы переломами не занимались. Шину наложил – и вперёд. Ну, если рана есть, то надо её просто обработать. В общем, помощь в объёме СЭПа.
– Ага, ясно, – закивала сестра и, видимо, стараясь продемонстрировать свои знания, выдала. – Ещё болевой шок снять.
Ну и нарвалась, понятно. Правильно, многие знания – многие печали.
– Кто вам сертификат реанимационной сестры выдавал? – неприязненно поморщился Рейгер обернувшись. Мог бы и сидеть, как сидел. Не его, чай, спрашивали. – «Болевой шок», «снять»! – передразнил хирург тоненьким голоском – совсем непохоже. – Вы медик или горничная? Вывести из травматического шока – и никак иначе! А то так до разрыва сердца договоритесь.
– Ты ей ещё про эректильную и торпидную фазы расскажи, – посоветовала Дира.
– Я и сама знаю, – хлюпнула носом обиженная.
Особым таким образом хлюпнула, как умеют только сёстры: чтобы и продемонстрировать – врач хамло и козёл, и субординации не нарушить.
– Ну и отлично! – порадовалась Кассел. – Главное, что все друг друга поняли.
Не поняли. Рейгер отвернулся, обиженно сопя. Не оценил кастового предательства. Оставалось надеется, что здесь эти игры ценятся меньше, чем в больнице.
***
– Крючки держи! – рявкнула Дира. – И так ни хрена не вижу! Кровит, чтоб ему… выздороветь поскорее!
– Держу, – огрызнулся второй хирург. – Руки затекли.
– У всех затекли, а ты держи…
Затекли – не то слово. Но – слава Близнецам! – хоть болеть перестали. Просто налились тупой свинцовой тяжестью и не только руки – спина, плечи, рёбра, ноги. Работе, конечно, мешает, но всё лучше, чем когда в самый неожиданный момент позвоночник сверлом скручивает. Ну а как иначе? Вот если пальцы дёргать начнёт, тогда всё, пора от стола. Но этого момента ждёшь уже с ужасом. Даже не его, а пробуждения после короткого, часа на три-четыре сна. И не потому, что времени хватает только физиономию умыть и в желудок что-нибудь закинуть. А потому что тело вспоминает о своих правах и посылает хозяйку в Хаос, отказываясь функционировать.
– Давление падает, – негромко напомнил техник.
– Это ясно, – буркнула Дира, – как ему не падать, когда у нас тут бассейн? Хоть рыбок запускай. Главное же, не вижу, заразу… О, есть! А ты заладил: артерия, артерия. Иди бабушку свою поучи, умник!
– Ну, бывает, – согласился ассистент, ничуть не обидевшись.
Какие уж тут обиды, и так все на нервах. Только быстро глянул на врача – крошечное пламечко, разгоревшееся на указательном пальце Кассел, отразилось в больших, выпуклых очках. Второй хирург лягушку в маске напоминал. Хотя, это она, наверное, со зла. А нечего под руку с умными советами лезть, тогда и странных ассоциаций вызывать не будешь.
– Всё, шьём! – скомандовала доктор. – Сейчас полежит немножко, отойдёт, потом отправим.
– А голова?
– С головой пусть на большой земле разбираются.
– Когда транспорт?
Дира посмотрела вверх. Часы, висящие на полотняной ширме, отделяющей одну «операционную» от другой, казались здесь неуместными, как эльфийский хрусталь в гоблинской норе. Но без них никуда.
Сколько там стрелки показывали, доктор так и не уловила. Собственно, это давно уже утеряло актуальность. Важны промежутки времени, а не понимание: день на улице или ночь.
– Обещали через три часа борт дать.
Новое – большая земля, борт, транспорт – ложились на язык знакомо и комфортно, будто не новое, а вовсе и старое. И ощущение, что они действительно где-то вне – на острове, а, может, в другом мире – тоже стало привычным. Там действительно «большая земля», а тут…
– Заканчивайте и готовьте следующего. Пойду, воздуха глотну.
Кассел откинула в сторону занавеску, выход заменяющую. Гвалт навалился, толкнув в грудь. Странно, но в операционной его совсем было не слышно. Наверное, мозг просто отсекал всё лишнее. Зато здесь этого лишнего с избытком.
Дира постояла, раздумывая, не вернуться ли обратно. Стянула с лица маску, оставив её болтаться на шее. Машинально поскребла ногтями ладонь – из-за чересчур частого обращения к силе кожа коростой покрылась, чесалась жутко.
«На улицу»
