Кажется, кто-то из трудящихся всё-таки её прозвище вслух помянул. Восхищения в шипении: «Настоящая Доктор С!..» – явно недоставало.
– Слушай, а ты не боишься, что я на тебя докладную накатаю? – высунулась из-за колонны старший эвакуатор – у неё персональная стойка была, с отдельным окошком, над которым таинственно мерцала надпись «Ответственный».
Вторая часть надписи – «по смене» – на памяти Диры никогда не высвечивалась. Вот и получалось: старший эвакуатор ни много ни мало, а ответственная за всю больницу. Чего же удивляться, что она со всеми врачами на «ты», да ещё и эдак свысока?
– Не боюсь, – таинственным шёпотом призналась Кассел. – Я на это очень надеюсь. И, желательно, расписать в красках, как я тут у всех под ногами мешаюсь и филоню, конфеты ваши поедая.
Эвакуатор посмотрела на хирурга странно. И, кажется, едва удержалась, чтобы у виска пальцем не покрутить. Но просто снова за колонну задвинулась.
– Доктор Кассел, – истекая сиропом яда, позвала регистраторша. – Тут по вашему профилю. Женщина, сорок два года. СЭП говорит, что геморрагический инсульт[2]. Возьмёте?
– Инсульт – это серьёзно, – согласилась Дира, выбирая из полупустой коробки шоколадку повкуснее. – Ну-у, могу порекомендовать ей ЭРТ[3] сделать. А, вообще, пусть вашу женщину сорока двух лет сразу везут в первый госпиталь, а сюда даже не заезжают. Или нет! Сначала узнайте у уважаемого доктора Рейгера не собирается ли он лично пациентку оперировать.
– Чего мне спрашивать? – презрительно фыркнула сестра. – Тут одна такая спросила! Так выговор получила. Типа, каждый должен заниматься своим делом и негоже заведующему отделением у стола стоять.
– Вот почему-то я так и подумала, – кивнула Кассел. – Тогда пусть в госпиталь со всех лап гонят. А у нас оперировать некому.
– Как это некому?
– А вот так, – развела руками хирург. – У Шеллера выходной, Лангера уволили, я могу только консультировать, а заведующий занят. Кстати, выговор-то он эвакуатору устно сделал или на доску повесил?
– На доску, – в конец растерялась регистратор, – за незнание должностных инструкций…
– Ай, молодец какой! – восхитилась Дира. – Вот и давай, действуй. В приёмке отказывай и пиши докладную: так, мол, и так, оперировать некому. Консультант наконсультировал пациента в другое учреждение отправить.
– Ты чего это развоевалась? – снова высунулась старшая.
– Я? – удивилась Кассел. – Да я просто соблюдаю инструкции, распоряжения и приказы. И, вообще, сама подчинённость. Олицетворение просто.
– Точно, – согласилась ответственная. – А если не секрет, чего тебе Рейгер-то сделал? На любимого хомячка сел?
– Любимого зава из кресла подвинул и меня уволить намылился, – плотоядно улыбнулась доктор. – Ну, ничего, мы его же инструкциями – и по лысине. Не хуже некоторых нормы знаем.
– Это точно, – хмыкнула одна из сестёр – не слишком громко, но так, чтобы слышно было.
Поддержать её не поддержали, но усмешечки понимающие появились. Сама Доктор С тоже не чуралась по правилам пройтись и за какую-нибудь мелочь отчитать: ногти слишком длинные, не то и не туда положила, бумажку принесла не во время. У Лангера в кабинете немало по её милости невинных сестринских слёз пролито было.
– У вас, оказывается, и зубы есть? – подивился господин Эйнер. Следователь, которого никто, почему-то не замечал, пока он голоса не подал, пристроился на краешке стойки, подперев кулаком щёку. И умильно на Диру глядя – просто отец родной, успехами своего дитяки восхищённый. – С виду же такая застенчивая, даже робкая барышня. Я её к себе зазываю по душам поговорить, дела наши грешные обсудить. А она ни в какую – дома прячется и на мои призывы не отзывается. Всех ответов: «Вызывай ты меня, мил друг, повесткой!». Вот, думаю, напугал девушку.
– Я не из пугливых, – буркнула Кассел, отворачиваясь.
Чего на него любоваться? И без созерцания полицеской физиономии сердце сбоить начало и ладони вспотели.
А ведь ничего не слышала ни про повестки, ни про желание инспектора с ней встретиться. Хотя, вроде, повесток как раз и не было. Кажется, стоит сказать спасибо Журу, вставшему на защиту хозяйских интересов.
– Да я уж понял, – разулыбался Май. – А сейчас уделите мне минутку внимания? Тем более вы не заняты вроде?
– Так возьмёте пациентку-то, доктор Кассел? – поинтересовалась регистратор, кокетливо сыщику улыбаясь.
Может, конечно, у Диры видения начались, но, кажется, сестра ей подмигнула.
– Возьму, куда я денусь? – вздохнула врач, из кресла выбираясь. – Вот так захочешь с начальством повоевать, а не дадут. Добрые все. Извините, господин инспектор, но я всё же занята.
– А если опять на озеро? – предложил полицейский, лихо сдвинув пальцем шляпу на затылок.
На это Кассел ничего не ответила. Даже пальцем у виска не покрутила, решив поддержать общую сдержанность, в регистратуре сегодня царившую. Только посмотрела, понадеявшись, что взгляд получился достаточно выразительным.
***
Нет, всё-таки общаться с людьми Дире иногда бывало трудновато. А так хотелось! Например, взять за шиворот и прыщавой физиономией об стену! Чем не общение? Главное, продуктивное и приносящее моральное удовлетворение. Но нельзя. Принципы гуманизма мешают, долг врача и всё такое. Да и в ответ дать могут. Не то чтобы доктор Кассел опасалась по собственному лицу получить, но драку с юнцом в больничном дворе всё же устраивать несолидно. Не поймут.
А что с ним ещё делать? Стоит весь из себя такой: ноги расставил, зад тощий отклячил, жуёт чего-то постоянно, что твоя корова. Да ещё и доктора окинул с ног до головы совсем недетским взглядом, демонстративно задержавшись на особо выпуклых местах. От взгляда этого, а ещё от вулканизующего прыща на лбу и оттопыренной обслюнявленной нижней губы Диру затошнило.
– Ну? – поинтересовался отрок томный, юностью ранимый.
– Вашу мать прооперировали, – очень стараясь говорить ровно, и лишние слова в речь не вставляя, сообщила хирург. – Операция прошла по плану. Сейчас она находится в палате интенсивной терапии. Состояние её оценивается как стабильно тяжёлое.
– Ну, – кивнул сальным патлами заботливый сын.
– Вы можете приехать завтра с утра и узнать о её состоянии в регистратуре. К сожалению, посещения пока…
– Ты чё? – удивился парень, шикарно откидывая выстриженную прядками чёлку. – Как завтра-то? Мне сегодня надо.
–
