Таким образом, путники серьёзно попались, и ещё неизвестно, удастся ли им спастись. Даже Гэндальф, который, казалось, не боялся никого и ничего, в этот момент испытывал дрожь, отдающуюся в мускусном желудке. Но он решил, что так просто не сдастся, хотя, сидя на дереве в окружении крылатых и зубастых врагов, много сделать не сможет. Он сорвал с ближайшей ветки крупную шишку, потом поджёг её с помощью своего угля и швырнул в ближайшую кучу врагов. Шишка с шипением упала на спину одной из крыс, её лохматая плешивая шкура сразу же загорелась, и крыса с жутким писком заметалась по поляне. Остальные крысы отшатнулись от неё, поднялся гвалт. Следом за первой полетела вторая шишка, третья — Гэндальф вошёл во вкус, и пещерные совы, чуть воодушевившись, принялись рвать для него шишки со всего дерева. Они взрывались, ударяясь об землю, разлетались болючими искрами, пускали густой дым. Самая большая шишка стукнула по голове вожака ворон, и в воздухе запахло паленым пером. Оглушительное карканье всколыхнуло затихший в ожидании развязки лес.
— Что за шум сегодня в ночью в лесу Пустошей? — удивился один из орлов, которые в изобилии жили на вершинах местных гор. Он сидел на утёсе, и чёрный силуэт его вырисовывался в лунном свете. — Я слышу истошное карканье ворон! Похоже, эти прохиндеи вместе с крысами вновь безобразничают.
Он распахнул огромные тёмные крылья и несколькими мощными взмахами поднялся в воздух. Тотчас ещё двое орлов снялись со скал по обе стороны от него и последовали за ним, ибо был это Главеглаз — самый сильный и опытный орёл из всех местных. Орлы никогда не заводили вожаков, но уважали силу и мудрость, и самых старших из своих рядом защищали с невиданным упорством.
Описывая круги, они внимательно смотрели вниз и наконец заметили ворон — целая стая их летала на самом краю чащи, возле обрыва. У орлов острое зрение, они видят мельчайшие предметы с большого расстояния. Глаза Главеглаза могли с высоты в сотню крыльев видеть ночью бегущего в траве кролика. Он не мог разглядеть сидевших в ветвях сов, но видел мечущихся возле ворон и тёмные кляксы на земле — похоже, он не ошибся, и вороны вновь объединились с крысами.
Орлов не назовёшь добрыми. Бывают они трусливыми и жестокими. Но орлы древней породы, жившие на горах дальних Пустошей, были гордые, могучие и благородные — самые замечательные из птиц. Они не любили крыс и не боялись их. Когда орлы удостаивали крыс своим вниманием (что бывало редко, ибо орлы их не едят — крысиное мясо, по их мнению, было слишком вонючим), то налетали на крыс сверху и гнали к пещерам, не давая им охотиться. Крысы ненавидели и боялись орлов, но не могли добраться до их гнезд на вершинах скал и прогнать с гор.
Этой ночью Главеглазом овладело любопытство, он захотел узнать, что творится в лесу. По его предложению множество орлов покинули вершины и, медленно кружа над лесом, стали постепенно снижаться туда, где крысы и вороны пытались достать до сов, щедро обкидывающих их горящими шишками.
Они хорошо сделали, что спустились! Там, внизу, творилось что-то страшное и невообразимое. Загоревшиеся крысы, визжа, убежали в лес, подожгли его в нескольких местах. Стояло лето, на восточных склонах давно не выпадало дождей. Пожелтелый папоротник, хворост, густой ковёр из сосновых иголок, кое-где сухие деревья охватило пламенем. Вокруг прогалины бушевал огонь. Оставшиеся невредимыми крысы с беснованием прыгали на стволы, отскакивали, наткнувшись на колючки, ругали сов самыми ужасными словами, глаза их горели свирепым красным огнём.
Вороны собрались в воздухе, подальше от огня, и громко перекаркивались. Скоро они придумали план, показавшийся им самим замечательно остроумным. Скоро они собрали оставшихся крыс в стаю и накидали вокруг стволов сухие листья папоротника, ветки, найденные жёлтые листья. Поляна уже прекратила гореть, лишь местами тлея, однако возле одинокой ели, на которой сидели совы, огонь гаснуть, похоже, не собирался. Вороны и пришедшие в себя крысы подбросили туда ещё листьев, сучьев и папоротника. Вокруг сов образовалось кольцо дыма и пламени. Распространиться наружу вороны и крысы ему не давали, сразу же топча прорывавшиеся искры, зато оно стягивалось всё теснее, и вскоре ползучее пламя перекинулось на кучи валежника и листьев, нагроможденных под елью. Дым ел Бильбо глаза, он уже ощущал жар огня, сквозь дымовую завесу он видел, как крысы, радостно скаля мелкие острые зубы, скачут вокруг дерева. Позади них, на почтительном расстоянии, сидели и летали вороны, наблюдали и выжидали.
И тут крысы затянули страшную скрипучую песню:
— Пятнадцать птиц на ветвях качались, под ветром перья у них трепыхались. Но крылья — увы! — не помогли пташкам. Как же снова вспорхнуть бедняжкам? Покончим с ними каким путем? Зажарим? Сварим? Съедим сырьем?
Потом они перестали скакать, приблизились к огню и закричали:
— Летите, птички! Летите, коли можете! Слезайте оттуда, птички, а то зажаритесь прямо в гнёздышках! Пойте, птички, пойте! Чего молчите?
— Убирайтесь прочь, негодники! — ухнул в ответ Гэндальф. — Ещё не время для гнёзд. Кто озорничает с огнём, тех наказывают!
Гэндальф хотел их подразнить и показать, что не боится. Но на самом деле он боялся, а ведь он был самым опытным и сильным среди сов! Как будто не слыша его, крысы продолжали петь:
— Жги ель! Огонь до небес! Пламя, играй! Пламя, пылай! Ночь, посветлей! Нам веселей, э-гей! Жарь их, жарь и вари! Вари, пламя, вари и пеки! Ну-ка, ну-ка — жарь их до хруста! Ночь, посветлей! Нам веселей! Э-гей! Э-ге-ге-гей! Э-гей!
Пламя лизнуло ствол дерева под Гэндальфом, и ястребиная сова стремительно взлетела выше, царапаясь об колючки — её размер был слишком большой, чтобы пролезть между лианами и стволом. Кора загорелась, нижние ветки затрещали.
Гэндальф приземлился на самую верхушку. Из его горла вырвалось решительное стрекотанье. Он приготовился спланировать с высоты прямо на полчища крыс. Тут бы ему и конец, но зато он, наверное, убил бы немало врагов, свалившись им на головы. Но он не успел раскрыть крылья.
В этот миг с неба на него упал Главеглаз, схватил когтями за лапы — и взмыл ввысь.
Визг гнева и изумления вырвался у крыс. Гэндальф что-то проухал склонившему к нему голову Главеглазу, тот громко крикнул, и тотчас сопровождавшие его птицы ринулись вниз, как огромные чёрные тени. Вороны оглушительно закаркали и бросились врассыпную. Крысы запищали от ярости и страха. Орлы кидались на них, сильными взмахами чёрных крыльев сбивали с лап или гнали прочь, в лес. Орлиные
