Бильбо посмотрел назад, туда, откуда они пришли — и там тоже на них из темноты смотрели глаза, пустые и белые, как выеденные яйца. Совы сбились в кучку, ужас овладел ими. Глаза мигнули и пропали, но спустя мгновение зажглись вновь — и в этот раз они были несравненно ближе.
— Спасайся, кто может! — истерично ухнул Бомбур, и пещерные совы, забыв все наставления своего друга Гэндальфа и барсука Брока, бросились куда глаза глядят.
Напрасно Бильбо бегал по тропе и звал, звал:
— Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Двалин, Балин, Торин Оукеншильд!
Пещерные совы не отзывались и не возвращались на тропу, потеряв её, как и многие другие до них. Бильбо остался один в полной тишине и темноте. То был один из самых скверных моментов в его жизни. Бильбо долго блуждал в темноте, тихонько клекотал в надежде, что кто-то из пещерных сов его услышит и придёт на его зов. Но на тихий клёкот пришли только глаза, и хоть их теперь было не так уж много, они вызывали ужас. Дрожа хуже осинового листа, Бильбо залез на дерево и примостился у основания нижней ветки, крепко вцепившись в кору когтями. Внизу кто-то едва слышно шебуршался; будто тонкие костяные игры впивались в землю. Сычик-эльф долго слушал этот звук, стараясь дышать как можно тише, пока его не сморила усталость.
Проснулся он внезапно, почувствовав чьё-то прикосновение. К его боку прижалась какая-то крепкая липкая нитка, а когда он попытался встать, тут же упал с ветки, так как его лапы оказались спутаны той же гадостью.
Из-за ствола вдруг появился здоровенный паук, огромный, каких Бильбо никогда в жизни не видывал. Сычик-эльф видел его глаза, чувствовал, как притрагиваются мохнатые лапы; паук трудился на совесть, опутывая и опутывая Бильбо своими мерзкими нитями-паутинами. Хорошо, что Бильбо вовремя очнулся, — ещё минута, и он бы уже не смог шевельнуться. И тогда паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные пауки. Бильбо отчаянно взвизгнул — "Чиур!" — как умеют кричать лишь сычики-эльфы, находящиеся в беде, и со всей силы ударил врага по лапам своим маленьким, но острым клювом. Паук отпрыгнул назад, а Бильбо тем временем просунул когти меж животом и паутиной и, поднатужившись, разорвал паутину на несколько коротких полосок. Теперь настал его черёд нападать, и он накинулся на паука со всей возможной на данный момент яростью. Если бы паук знал, что ему грозит, он бы пустился наутёк сразу, но он явно не привык к «добыче», которая готова дорого отдать свою жизнь, и Бильбо успел нанести ему удар клювом в голову. Паук заскакал, заплясал, дико задергал лапами, и тогда Бильбо снова наскочил на него, со всей силы ударил по глазам и принялся клевать гигантское, но абсолютно растерявшееся от неожиданности и испуга насекомое, драть когтями и бить, пока паук не испустил дух. И лишь поняв, что победил, маленький сычик-эльф издал победоносное курлыканье — и упал сам, надолго потеряв сознание.
Когда он пришёл в себя, его окружал обычный тусклый дневной полумрак. Паук лежал рядом мертвый, когти сычика были в черных пятнах его мерзкой крови. Убить гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи Гэндальфа, пещерных сов или ещё кого бы то ни было — это, я вам скажу, было неслыханное событие в жизни Бильбо. Он почувствовал себя совсем другим — более храбрым и беспощадным. Он тщательно вытер когти о траву и с новыми силами отправился на разведку. В лесу царило безмолвие. Прежде всего следовало разыскать друзей; далеко уйти они не могли, разве что их взяли в плен местные разумные животные, если таковые имелись, или кто-нибудь похуже. Бильбо понимал, что кричать тут небезопасно, поэтому долго стоял на месте и раздумывал, в какую сторону двинуться на поиски остальных. Жаль было, конечно, покидать тропу, ведь и Гэндальф, и Брок строго-настрого запретили это делать; но Бильбо также обещал ястребиной сове позаботиться об отряде. Он просто не мог отправиться дальше, не найдя пещерных сов.
«Зачем они не послушались советов Брока и Гэндальфа! — сокрушался Бильбо. — А теперь мы так все запутались. "Мы"! Хорошо, если "мы", а то одному так страшно!..»
Наконец он определился с направлением и с тяжёлым сердцем, полным решимости и неуверенности одновременно, сошёл с тропы. Лес тут же стал будто темнее и мрачнее; Бильбо оглянулся в сторону, где должна была быть тропа — и не увидел её. Теперь он тоже потерялся.
"Коль верёвка узелком, терпение всё развяжет. Попробуй и убедись — терпение помогает", — вспомнил он почему-то наставления своей дражайшей матушки. Как всегда, воспоминания о доме наполнили его душу светом и любовью к жизни. Бильбо встряхнулся, скидывая с себя опустошённую тоску, и решительно направился вперёд, стараясь не шуметь. Как я уже не раз говорил, сычики-эльфы, как никто, умеют бесшумно ступать по лесу; кроме того, Бильбо достал из нашейного мешочка свою драгоценную крупинку-невидимку и успокаивающе сжал в лапе.
Он осторожно крался вперёд до тех пор, пока не различил в нескольких хвостах от себя клубок черноты, слишком густой даже для Тёмного леса — словно клок сумрачной ночи, который забыл рассеяться с наступлением дня. Подобравшись ближе, Бильбо понял, что это паутина, намотанная в несколько слоёв. И тут он увидел над собой пауков: гигантские, страшные-престрашные, они сидели на ветвях. Бильбо задрожал: крупинка крупинкой, а вдруг пауки видят сквозь невидимость? Стоя за деревом, он некоторое время наблюдал их в тишине и покое леса и вдруг понял, что отвратительные твари разговаривают друг с другом! Голоса их походили на тоненький скрип и свист, но он разобрал слова. Они говорили про его друзей, пещерных сов!
— Жаркая была схватка, но дело того стоило, — просвистел один. — Ну и жёсткая у них шкура, зато внутри они наверняка сочные.
— Да, да, повисят немножко — ещё вкуснее станут, — подхватил другой.
— Не передержите их, — подал голос третий, — чтоб не засохли, а то что-то худоваты. Видно, плохо питались последнее время.
— Убейте их сейчас, говорю вам, — просвистел четвертый, — а потом пусть повисят дохлые.
— Да они и так уже дохлые, поверьте мне, — возразил первый.
— Ничего не дохлые. Сейчас один крутился — видно, очухался. Идём — покажу.
И толстый паук быстро побежал к ветке, с которой рядком свисала дюжина больших свертков. Только тут Бильбо заметил их в тени дерева и ужаснулся: из свёртков торчали — где совиная лапа, где клюв, где кончик крыла, а где капюшон.
Паук направился к самому толстому из свёртков.
«Должно быть, бедняга Бомбур», —
