И его полёта сипухи также не расслышали, когда он летел позади всей вереницы. Бильбо еле поспевал за ними, так как не привык летать, постоянно уворачиваясь от возникающих в сумраке стволов деревьев. Кроме того, сипухи подгоняли пленников безжалостно, не обращая внимания на то, что они устали и ослабели. Король велел им спешить, и они спешили.
Внезапно сипухи сбавили скорость, и маленький сычик-эльф смог их нагнать. Процессия подлетела к огромному старому дубу, росшему на крутом холме, поросшем травой и кустарниками. Под холмом стремительно неслась тёмная река. Высокие буки спускались по склону до самого берега, так что корни их омывались водой.
Сипухи приказали пленникам лететь к широкому дуплу, расположенному на стволе под самыми раскидистыми кронами. Пещерные совы покорно полетели в указанном направлении, но Бильбо несколько замешкался. Уж очень ему не понравился зияющий лаз дупла, полный тьмы. В последнюю минуту он всё-таки решил не бросать друзей одних и быстро юркнул вслед за процессией.
Внутри дерева оказалось сумрачно, но просторно. Гулкий переход вниз сипухи пролетели в полной тишине. Но вскоре дерево вокруг закончилось, и стены туннеля стали земляными — лишь кое-где виднелись тёмные корни. Бильбо понял, что они оказались внутри холма. Сипухи снова пересчитали пленников и уже пешком погнали их по извилистым переходам, освещённым каким-то красноватым светом. Бильбо пригляделся и понял, что это были неизвестные ему лишайники. Как и в крысиной горе, они тускло светились, только не голубоватым и холодным, а красноватым и тёплым цветом. Коридоры туннеля тут тоже были не такие, как под горой крыс — покороче, прорыты не так глубоко под землёй и потому менее душные.
Процессия обошла несколько туннелей и внезапно вышла в широкую огромную пещеру, украшенную светящимися лишайниками и цветущим желтоватым мхом. Посреди пещеры, на кресле, сложенном из шершавых мшистых камней, восседал король масковых сипух. На его голове красовался обруч-корона из красных тисовых ягод и бордово-жёлтых листьев, ибо уже наступила осень. Весной он обычно носил корону из лесных цветов.
К нему подвели пленников. Король посмотрел на них с неприязнью, но велел развязать их, так как увидел, что они изранены и измучены. Бильбо скромно замер в уголке.
— Верёвки вам больше не нужны, — ухнул король. — Кто попал во дворец сипух Тёмного леса, тот никогда не сбежит.
Он долго и дотошно расспрашивал пещерных сов — куда они направляются, откуда и зачем. Но добился от них не больше, чем от Торина: совы были сердиты и держались, прямо скажем, невежливо.
— Что мы тебе сделали, о король? — заявил Балин, который был теперь за старшего. — Разве преступление — заблудиться в лесу, проголодаться, попасть в паутину к паукам? Разве пауки — твои слуги, коли ты так разгневался?
От таких вопросов король, естественно, рассердился еще больше, распушился и ответил:
— Да, без спроса шататься по моим владениям — преступление. Вы взбудоражили пауков криками и буйством, из-за чего те теперь будут охотиться на моих подданных куда яростнее обычного. После того переполоха, который вы учинили, я имею полное право знать, что привело вас сюда. Не ответите сразу — я продержу вас в тюрьме до тех пор, пока не научитесь вежливости!
Король приказал посадить каждого пленника в отдельный тюремный ход, дать всем поесть и попить, но не выпускать, пока хоть один из них не заговорит. Но он им не открыл, что Торин тоже у него в плену. Обнаружил это Бильбо.
Бедный маленький эльфийский сычик! Как уныло тянулось время, пока он жил здесь совсем один, прячась, не смея ни на минуту оторвать от себя, своего клюва или лапы, чудодейственную волшебную крупинку, почти не смыкая глаз, даже когда удавалось забиться в самый дальний, темный уголок. От нечего делать он принялся бродить по туннелям. Сипухи яростно следили за тем, чтобы никто не влетел в дупло и не вылетел из него, но Бильбо всё-таки ухитрялся выскользнуть наружу. Сипухи иногда вылетели гурьбой на охоту за юркими лесными полёвками или другими местными животными или же отправлялись в неизведанные земли, что находились на западе. Если Бильбо проявлял достаточную прыть, то он следовал за ними и после возвращался, не дожидаясь, пока караульные у дупла начнут сменяться, что они делали нечасто. И всякий раз малютка-сычик боялся, что кто-то заметит его тень, тоненькую и колеблющуюся. Боялся он и того, что на него нечаянно натолкнутся.
Когда же он всё-таки выходил наружу, то без всякого толку: бросить товарищей он не хотел, да, собственно, без них и не знал, куда деваться. Он не мог всё время держаться подле охотников и свободно следовать за ними на дальние расстояния, поэтому так и не нашёл пути из лесу.
Страшась заблудиться, уныло летал и бродил он неподалёку от старого дуба и поджидал охотников или гуляющих сипух, чтобы вернуться под землю. Охотник из него самого в лесу был никудышный, поэтому снаружи всегда голодал, зато во сипуховом дворце таскал их добычу, когда поблизости никого не было, так что голодным не оставался.
«Точно вор, который вынужден изо дня в день грабить один и тот же кактус, — уныло думал Бильбо. — Вот когда началось самое скучное, самое тоскливое приключение в нашем утомительном неуютном походе! Очутиться бы сейчас у себя дома, в тёплом Кунире, в родном сагуаро, и чтобы солнце пустынь мягко ласкало перья!..»
Как ему хотелось призвать на помощь Гэндальфа, но об этом нечего было и мечтать. Наконец он понял следующее: если здесь кто-нибудь что-нибудь и сделает, то только он сам, один, без посторонней помощи.
Восходов через четырнадцать своей подпольной жизни, следя и следуя за сипухами, то есть шпионя за ними при каждом удобном случае, Бильбо выведал, где заперт каждый его товарищ. Он разыскал все двенадцать тюремных ходов в разных местах туннеля и постарался изучить дорогу к ним. Каково же было его удивление, когда однажды он подслушал разговор двух сипух и узнал, что в тюрьме (в особо тайном месте) содержится ещё одна пещерная сова.
Он, конечно, сразу догадался, что это Торин, и вскоре догадка его подтвердилась. Преодолев множество трудностей, Бильбо ухитрился пробраться к тёмному ходу и, пока поблизости никого не было, перекинулся несколькими словами с предводителем пещерных сов.
Торин так настрадался в одиночестве, что уже не находил сил сердиться на свои злоключения и даже начал подумывать, не рассказать ли королю про сокровища и про цель похода (видите, до какой степени он был подавлен). Когда он услышал тихое курлыканье Бильбо по другую сторону камня, которым был заперт ход, то решил сначала, что ему кажется. Впрочем, он
