— Вот видите. А вы говорите, что не понимаете меня. Вы же делаете то же самое.
— Неправда.
— Правда, де Виалан, правда. Просто вы убиваете одного человека, а я — многих. Но это вопрос количества, а не сути. С этого все и начинается. С того, что вы готовы убить ради кого-то. И по этому пути далеко можно зайти. Я напишу записку. Благодарю вас за услугу.
Ийя встала, одернула мундир.
— Генерал, предупреждаю на всякий случай. Подробный рапорт — в банковской ячейке. Если со мной что-то случится, он ляжет на стол командующему, а копия будет направлена в три крупнейшие газеты страны.
— Вы предусмотрительная девушка, де Виалан. Знаете, я даже рад, что так получилось. Я ведь не хотел вас убивать.
— Я знаю. Поэтому вы отправили меня в эту дурацкую командировку. Надеялись успеть.
— Надеялся. Если бы этот идиот не полез на нож — все бы получилось. Никогда не доверял церковникам. Нужно было заплатить наемнику. Нельзя экономить на профессионалах. Всего хорошего, де Виалан.
— Жаль, не могу пожелать вам того же. Прощайте, генерал.
Ийя заехала в ресторанчик, где, усевшись за угловой столик, заказала кофе и горячий бутерброд. Цветы в вазочке привяли, несколько белых лепестков лежало на клетчатой скатерти. Ийя задумалась. Она только что сломала жизнь абсолютно постороннему человеку. Человеку, который лично ей ничего не сделал. Который уже не угрожал Айре. Для того чтобы уничтожить его, она позволила уйти от заслуженного наказания убийце и предателю. Сколько людей погибло? И что сделала она? Просто использовала их смерти в своих целях. Ийя вспомнила Леенгарда. Его блестящие, красные губы, быстрые, неожиданно ловкие толстые пальцы. Представила, как он, улыбаясь сытой счастливой улыбкой, вжимает сигару Айре между пальцев. Там у него шрам, глубокий и неровный. Ийя видела, как Леенгард раскачивает сигару, вжимая ее сильнее в нежную токую кожу. Глаза Айре — там, в кафе. Она не могла их забыть. Нет, она ни о чем не жалела. Если для того чтобы этот ублюдок отправился на эшафот, надо было помочь убийце — что ж, значит, она поможет. Но генерал был прав. Все-таки прав. Не настолько уж она и отличается.
Через час она зашла к командующему, положила на стол папку с докладом. Отвечала на вопросы, показывала материалы. Ийя думала, что будет волноваться. Оказалось, что ей все равно. Радости победы не было. Только мутная усталость, чувство вины и разочарование. Командующий довольным не выглядел. Он казался растерянным и раздраженным, поглядывал на Ийю опасливо, как на ядовитое насекомое, от которого не знаешь, чего ожидать. Потом вбежал посыльный, протянул командующему жесткий коричневый конверт. Ийя уже знала, что там. Сообщение о смерти де Эста. Она отдала честь, развернулась четко, щелкнув каблуками, и пошла прочь. Дожидаться конца представления не хотелось.
После доклада Ийя купила бутылку вина и сырный пирог. Сначала она хотела выбрать коньяк, но подумала, что количество крепкого спиртного в ее жизни превысило все допустимые пределы. Когда Ийя подъехала к гостинице, Айре сидел на широких мраморных перилах террасы и курил. Бело-сизый дым висел над ним тусклым нимбом. Увидев знакомую коляску, Айре спрыгнул на землю, пошел навстречу, торопливо докуривая — гибкий, высокий. Ийя достала пирог и бутылку, пинком захлопнула дверцу. Айре остановился почти вплотную, она слышала, как от его рубашки пахнет дымом и земляничным мылом. Улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, протянул руку в черной перчатке. Ийя отдала ему сверток с пирогом, и пошла вперед, помахивая бутылкой.
В номере Айре сбросил куртку, повесил ее на спинку стула.
— Ты как? Нормально себя чувствуешь? Куда ездила?
— Нормально. Для человека, совершившего массовое убийство — просто отлично чувствую. Чем занимался?
— Тебя ждал. Нервничал. Так где ты была?
На секунду Ийе захотелось сказать, что она просто ездила за завтраком. Но это был Айре. Он ей не врал.
— Ездила к де Эсту.
Айре, разворачивающий упаковку, обернулся, пирог покатился по полу.
— Где? Зачем? Ты с ума сошла?
— Да все нормально прошло. Я же здесь, живая, здоровая.
Айре сел на стул, схватился за голову.
— Ты сумасшедшая. Ты просто сумасшедшая. Зачем ты туда ездила? А если бы что-то случилось? Если бы тебя убили? Ты подумала об этом? О чем ты вообще думала?
Ийя спрятала руки за спину, как провинившаяся первоклассница.
— Так нужно было. По-другому все равно бы не получилось. И я точно знала, что генерал ничего не сделает. Ну как меня могли убить — в Штабе? Это же просто невозможно.
— А почему ты мне не сказала?
— И чтобы ты сделал?
Айре пожал плечами.
— Стал бы на пороге и не пустил. К стулу привязал.
— Вот. Поэтому и не говорила. Чтобы ты не волновался. Не хотелось с тобой спорить.
— Но зачем?
— Потому что хотела достать Леенгарда.
Айре открыл рот, шевельнул губами. Закрыл рот. Сжал руками виски, вцепившись пальцами в волосы.
— Господи. Опять. Опять Леенгард. Ну почему всегда он? Почему я не могу жить нормально? Что я делаю не так? За что мне это? Ийя, зачем? А если бы с тобой что-то случилось? Чтобы я делал? Чтобы я делал без тебя?
— Я подписала твою вольную. Если со мной что-то случится, ты будешь свободен. И получишь все мои сбережения — мало, конечно, но хоть что-то.
Айре устало посмотрел на нее.
— Начерта мне деньги? Ты знаешь, что мне снится, что тебя убили? Что я ночами не сплю? Я боюсь за тебя. Не надо вольную. Не надо мне никаких денег. Просто не делай так. Пожалуйста. Никогда. Хочешь — хоть продай меня. Только не делай так.
Он ссутулился, оперся локтями о стол, черная прядь волос закрыла лицо. Ийя подошла, встала сзади, положила Айре руки на плечи.
— Прости. Я не подумала. Я не буду тебе больше врать. Но я не хочу думать, что этот ублюдок просто спокойно живет дальше. Я не могу так. Не могу. Когда я вижу эти шрамы — мне хочется Леенгарду глотку вырвать. Как они так могли? Как они все могли так поступать с тобой? Зачем? Меня скручивает от ненависти при одной мысли об этом. Как можно было делать тебе больно? Тебе? Черт, Айре. Ты… Ты говоришь, ты что-то делаешь не так. Я не знаю. Я не знаю, что ты можешь делать не так. Мне никогда не было ни с кем так легко. Ты — лучший человек, которого я знаю. Ты — добрый. Храбрый. Честный. Надежный. Открытый. Черт, после всего, что с тобой делали люди — ты им еще улыбаешься. Я так не могу. Я хочу их убить. У тебя шрам на бедре. Узкий, длинный, от плети.
