– Завещание в кедровой шкатулке в спальне, в шкафу, – сказала ему в волосы Аврора.
Диклан закрыл глаза. И прошептал:
– Я его ненавижу.
– Мой бесстрашный Диклан, – сказала Аврора, а потом мягко осела на пол.
Сироты Линч.
И теперь Диклан наблюдал за Ронаном, который смотрел на портрет женщины, очень, очень напоминавшей Аврору Линч. Он назывался «Темная леди», и именно за ним Диклан явился на Волшебный базар.
На картине была женщина с золотыми волосами, собранными на уровне подбородка. Она стояла в особой, немного детской манере, выставив вперед голову и шею и с непокорным видом уперев руки в бедра. На ней было полупрозрачное фиолетово-голубое платье, на плечи наброшен мужской пиджак, как будто от холода. Она повернулась, глядя на зрителя, но выражение ее лица трудно было разгадать, потому что глаза скрывались в глубокой тени. На картине преобладали черные, синие, коричневые и серые оттенки, сам по себе образ насыщало желание – зрители, возможно, считали это эффектом от хорошего произведения искусства, но Диклан знал, что это часть сонной магии. Картина была подписана знакомым почерком.
«Ниалл Линч».
– Это папино, – сказал Диклан.
– Блин, я вижу, – Ронан, казалось, был в гневе, хотя это мало что говорило о чувствах, которые он на самом деле испытывал.
Все эмоции, кроме радости, у Ронана обычно выражались как гнев.
– Ты за ней и приехал? А я думал, ты не питаешь теплых чувств к папиным вещам.
Диклан и не питал – но эту картину он хотел.
Она была ему нужна.
Много лет она находилась в частной коллекции в Бостоне – ее продали Колину Гринмантлу, бесчестному собирателю, который в конце концов распорядился убить их отца. Несколько месяцев назад Гринмантл погиб сам – при столь же загадочных обстоятельствах – и дилер, который знал его и Ниалла, связался с Дикланом. Он предложил ему ключ к странной коллекции Гринмантла.
«Возьми что хочешь из отцовских вещей, прежде чем я их продам, – сказал он. – Ты это заслужил своей кровью».
Щедрое предложение. Очень щедрое. Щедрость в масштабе десятков тысяч долларов.
«Не хочу», – ответил Диклан.
Он собирался залечь на дно. Стать невидимкой. Притвориться, что ничего такого в его жизни не было.
«Не хочу» – и, сказав это, он понял, что солгал.
Но кем был Диклан Линч, если не лжецом?
– Легендарная штука, – сказал Диклан Ронану, который рассматривал картину – одну из нескольких, прислоненных к стенам временного киоска.
По слухам, она сводила людей с ума. Пока Ронан громил спальню в гарвардском общежитии, Диклан изучал то, что осталось от коллекции Гринмантла. Он обнаружил, что вскоре после смерти Гринмантла «Темную леди» продали, а затем она сменила десятки хозяев – никто не держал ее у себя дольше пары недель. И вот картину вновь выставили на продажу, на сей раз на Волшебном базаре в Вашингтоне.
Похоже, это была судьба.
– Я куплю ее, если денег хватит, – сказал Диклан.
Братья Линч были богаты, но условно. Ниалл оставил каждому из них недвижимость – Амбары любимому сыну, пустое поле в Северной Ирландии любимому сыну Авроры и стерильно чистый дом в Александрии оставшемуся отпрыску. А еще – деньги, которые позволили бы им жить с комфортом большую часть жизни, если не тратить слишком часто и много на покупку машин, пребывание в больнице и приобретение сверхъестественных картин.
– Спокойней.
– Спокойней, – негромко передразнил Ронан, но, тем не менее, изобразил на лице равнодушие, когда они направились к киоску.
Мужчина, который им заправлял, не походил на торговца произведениями искусства. Больше он походил на владельца спортзала, который улыбается с рекламы изобретенной им программы тренировок, предлагает протеиновые коктейли и всё теряет, когда попадается на использовании стероидов. Волосы у него стояли колючками, почти такими же мощными, как и остальное тело.
– Сколько вон за ту? – спросил Диклан. – За портрет блондинки.
– Двадцать тысяч за эту малышку, – ответил мужчина, стоявший перед холстами. – Вы посмотрите на нее. Какая девочка. С изюминкой.
Диклан оценил его тон, осанку, положение картины, прикидывая, насколько он в это вовлечен и насколько, по его ощущениям, ценна «Темная леди». Какая-то часть мозга отметила и то, как этот тип разговаривал. Частная коллекция слов и фраз Диклана была бесплатной и навеки секретной – идеальное хобби.
Он спросил:
– За портрет неизвестно кого?
Взгляд Ронана буравил ему затылок. Диклан подумал: Ронану бы не повредило, если бы он смирился с ложью ради благой цели.
– От нее снится морской берег, – заявил мужчина. – Моя дочурка говорила, что видела во сне море. Я и сам попробовал. Будь я проклят, если вру. Каждую ночь, пока картина была у меня в доме, мне снилось море. Бесплатный отпуск. Гарантирую.
– Мне не нужны салонные фокусы, – сказал Диклан. – Я просто хочу что-то повесить в столовой. Три с половиной.
– Двадцать – и кончено.
Стоимость сверхъестественных предметов всегда субъективна. Сколько стоит ощущение, что ты обладаешь чем-то невероятным, или имеющим связь с потусторонними силами, к которым иначе у тебя не было бы доступа, или чем-то, заставляющим поверить, что в мире есть нечто большее, чем зримая реальность? Ответ обычно – «дорого». Диклан не знал, насколько продавец был готов снизить цену. Но двадцать тысяч пробили бы ощутимую дыру в тщательно хранимых сбережениях. Неразумная сумма за неразумное решение.
– Четыре.
– Девятнадцать.
Диклан бесстрастно сказал:
– Жаль, но больше ходить кругами я не желаю. Пятнадцать – последнее предложение.
Мужчина смягчился и принял купюры.
– Сейчас принесу оберточную бумагу.
«Ты это сделал, – подумал Диклан. – Вниз по кроличьей норе».
Ронан опустился на колени у картины. Его рука зависла над лицом женщины, не касаясь холста. Нетрудно было понять, что для него очень много значило вновь увидеть Аврору – Ронан не умел лгать даже жестами. Отчего-то объективно тревожная правда о родителях не испортила отношения Ронана к ним. Диклан завидовал брату. Его любви и скорби.
Продавец вернулся с оберточной бумагой и толстым потрепанным гроссбухом.
Диклан окинул его взглядом.
– Это что?
– Я запишу ваше имя и почтовый индекс. Эта штучка подлежит регистрации, – сказал продавец. – Ее продажи отслеживают.
На рынке, который славился конфиденциальностью, это случалось редко. Отслеживаемые предметы были опасны, абсурдно дороги или связаны с разного рода организованной преступностью.
Диклан ощутил прилив опасений.
– Кто ее отслеживает?
– Боудикка, – ответил продавец.
Это имя ничего не говорило Диклану, но оно ему не понравилось. Он не желал сидеть на привязи.
– Получите девятнадцать, если без регистрации.
Мускулистый продавец с сожалением покачал головой.
– Не могу, дружище.
– Двадцать пять.
– Не могу. Только не с Боудиккой. Оно того не стоит.
Диклан задумался. Приехать сюда, где люди знали его, и купить один из старых отцовских снов, было скверно и так. Но совсем другое дело – приехать сюда и оставить память о себе. Ему не понравилось и то, как продавец произнес «Боудикка». В этом имени звучала сила. И злой умысел. Диклану это совсем не нравилось.
Один раз за вечер он уже оставил кому-то свою визитную карточку; Диклан решил, что с него хватит опасности.
– Значит, нет, – сказал он. И протянул руку, чтобы забрать деньги. – Извините.
– Да ладно, – возразил мужчина. – Сделка почти завершена.
– Извините.
Здоровяк продолжал протягивать ему гроссбух.
– Я же не прошу адрес. Только имя и индекс. Вы это даже в Макдаке указываете. Пишете на стенах в уборной.
Диклан продолжал протягивать руку за деньгами.
На заднем плане раздавались звуки Волшебного базара. В другом конце комнаты происходила какая-то ссора. Слышался шум потасовки. Повышенные голоса. Сегодня было опасно; но в таких местах всегда было опасно. Диклан знал это – и всё равно приехал. И привез Ронана. Он вышел из тени и потянулся к картине из своего прошлого.
Не стоило этого делать.
Темная Леди смотрела на него недоверчиво.
– Линч, – коротко сказал Ронан.
Диклан и здоровяк одновременно взглянули на него. Диклан не сразу
