И внезапно Джордан поняла, каким образом он выживает здесь.
– Диклан, – позвал кто-то, и молодой человек прищурился.
Это было самое запоминающееся выражение из всех. Он переступил с ноги на ногу, и Джордан заметила его ботинки. Они тоже были удивительные. Превосходные, блестящие, как масло, броги, с красивой отделкой. Ничего тривиального. Точно не забудешь.
– Это вы? – спросила Джордан.
Вместо ответа он положил визитку за край холста. На ней, кроме номера телефона, стояло всего одно слово – серебряными буквами: ЛИНЧ.
«Линч».
Имя-совпадение. Ей понравилось; это имя намекало, что всё будет хорошо.
– Если хотите знать больше, – сказал он, – позвоните.
– Ловко, – ответила она.
Он снова улыбнулся своей идеальной корпоративной улыбкой.
«Диклан».
И исчез. Его место заняли другие зрители, однако Джордан поймала себя на том, что смотрит на визитку. «ЛИНЧ».
«Не теряй голову, Джордан, – велела она себе. – Сегодня у тебя дело посерьезнее».
Зазвонил телефон. Это была Хеннесси. Сердце Джордан так и взмыло, когда раздался ее голос.
– Кто-то успел первым, – сказала Хеннесси. – Только что.
– Что?
– Кто-то ее купил. За минуту до того, как я подошла. Ее нет.
Из всех картин, выставленных на продажу в этом огромном здании. После того как они столько времени потратили на поиски. Кто-то первым добрался до «Темной леди».
У Джордан что-то оборвалось в животе.
– А мы знаем, кто?
– Мы не можем просто подкатить и спросить у этого хренова качка, – сказала Хеннесси. – Но Бруклин кое-что видела. Попробуем разыскать его, пока он не ушел. Ну а потом, блин, оценим ситуацию.
Джордан уже складывала в сумку тюбики с краской и озиралась в поисках человека со свертком подходящего размера.
– Как он выглядит?
– Молодой. Чуть за двадцать. Темные волосы, синие глаза. Бруклин сказала – прямо очень синие.
Темные волосы. Синие глаза. Джордан посмотрела на визитку.
ЛИНЧ.
«Блин».
Она вскочила, но Диклан Линч уже давно ушел.
21
Братья Линч стояли в зеркальном лифте – звуки библиотеки остались позади, сменившись мертвой тишиной спускавшейся кабины. Тишину нарушало только приглушенное позвякивание, когда лифт отсчитывал этажи. Тело Ронана еще было на взводе после правды о Брайде, удивления при виде лица матери, эффекта от заключения сделки и жаркого гнева Диклана. Старший брат по-прежнему выглядел недовольным. Он уже несколько месяцев таким не был.
– Просто не верится, – сказал Диклан. – Я привез тебя сюда. Я тебе доверял.
– А в чем проблема? – поинтересовался Ронан. Дзынь. – Тебя здесь и так все знают в лицо.
– До сих пор мое имя не вносили в регистрационный журнал, чтобы какая-то банда могла за мной следить, – сказал Диклан.
– А Боудикка в банде?
Диклан пожал плечами.
– Ты видел лицо того парня? Это называется страх, Ронан. Ты бы мог немного ему поучиться.
Диклан даже не представлял себе…
Дзынь.
– Ты знал, что тут будет мамин портрет?
Это было странное сходство. Голова Авроры на чьем-то теле. Аврора никогда не стояла вот так, дерзко и с вызовом. Даже лицо на портрете было слегка не таким, как помнил Ронан – более резкие черты, большая готовность к бою, чем когда-либо у Авроры в реальной жизни. Вполне возможно, предположил он, что портрет не слишком удался. Но вполне возможно, что эту сторону своей матери он просто не знал.
До сегодняшнего дня Ронан отрицал бы такую возможность, но в ту минуту вероятным казалось что угодно.
Диклан начал что-то набирать в телефоне, в своей странной манере – большим и указательным пальцами.
– Я догадывался.
– Что еще ты знаешь и скрываешь от меня?
Дзынь.
Двери лифта открылись. Это был не первый этаж, а третий, с масками. За дверью стояла женщина, сунув руки в карманы серой кожаной куртки. Сначала Ронан увидел ее осанку. Напряженную, как пружина. Поза хищницы. Потом увидел ее волосы – золотые. Потом глаза – красивые, синие.
Васильковые, небесные, младенческие, индиго, лазурные.
Во второй раз за вечер Ронан понял, что смотрит на свою мертвую мать, только теперь она была во плоти.
Его мозг отрицал то, что видели глаза, – «этого не может быть, это не то, что ты думаешь…»
А она просто смотрела на него, прямо-таки глазела, дерзко, готовая к бою, как на картине, которая была прислонена к бедру Диклана. Потом она взглянула на Диклана и вздрогнула.
Никто не двигался – ни вперед, ни назад – они смотрели, смотрели, смотрели. Зачарованные, как Мэтью у водопадов. Околдованные, затерянные. Братья Линч и их умершая мать.
Потом двери закрылись, отрезав юношей от Авроры.
От испуга Ронан опомнился.
– Дверь, Диклан!
Оба нажали на кнопку открывания дверей, но лифт не обратил на них внимания – он уже ехал вниз. Ронан успел нажать кнопку второго этажа как раз вовремя, и двери послушно отворились. Ронан вылетел в коридор.
– Ронан… – начал Диклан, но брата уже не было.
Он перепрыгнул через женщину, которая наклонилась, чтобы поднять упавшую сумочку. Обогнул двух мужчин, вышедших из номера. Перескочил через поднос, заметив на лету, странно обострившимся взглядом, старомодный чайный сервиз и многоярусную подставку для бутербродов.
Ему нужно было добраться до третьего этажа, раньше, чем женщина села бы в следующий лифт, раньше, чем она бы уехала.
Он затормозил, достигнув двери в конце коридора. «Пожалуйста, окажись открытой», – подумал Ронан, и она оказалась – он распахнул ее и понесся по металлической лестнице. Ступеньки гремели и ревели, как паровая машина, когда он перескакивал через две за раз. Вот и дверь третьего этажа. «Только не окажись запертой», – подумал Ронан, и она тоже не оказалась, и он миновал ее и побежал по коридору к лифту.
Он добрался до площадки в ту секунду, когда двери со звоном закрылись, отрезав женщину от него. Стрелка указывала вниз, вниз, вниз.
Ронан снова нажал на кнопку, но ничего не произошло.
Хватая воздух ртом, он выдохнул бранное слово. Потом сцепил руки на затылке и попытался отдышаться, вернуться в реальность. Черт, черт. Отдышаться ему удалось, но сердце не желало успокаиваться. Оно прыгало через скакалку, сбиваясь с ритма. Его мать. Призрак.
Из номера тремя дверями дальше вышли две женщины и зашагали к лифту. Они держались под руки и негромко беседовали. Сестры. Сестры из комнаты с масками. Они посмотрели на Ронана с любопытством, видимо, сочтя его смятение скорее занятным, чем пугающим.
– А, человек-маска, – сказала одна из них.
Другая спросила:
– А где ваша прекрасная дама?
Он сложил два и два.
– Дама, дама, которую вы видели. У нее светлые волосы… кожаная куртка… и… и синие глаза? – Он указал на собственное лицо.
Обе посмотрели на него, поджав губы, как школьные учительницы.
– Слушайте, она умерла. Я знаю, что она умерла. Я видел… мне надо знать, что происходит, – сказал Ронан.
«Пожалуйста, помогите. Пожалуйста, помогите мне разобраться».
– Пожалуйста. Вы с ней говорили?
Сестры внимательно разглядывали его. Одна из них, старшая, вытянула руку и слегка обвела глазницу Ронана, словно снимала мерку для маски. Палец у нее был холодным, как лед. Он отвернулся.
– Она оставила карточку, – сказала младшая. – Можешь взять, она нам не нужна.
Ронан взглянул на картонный квадратик. На нем было изображение женщины, с крестом поперек лица.
Он не видел в этом никакого смысла, но, тем не менее, взял карточку.
– А чего она хотела?
– Того же, чего и все. Узнать больше про…
Ронан знал, что они собираются сказать, поскольку это имя завершало почти все фразы в тот вечер. Он договорил за них:
– …про него.
– Да, – сказала старшая. – Про Брайда.
22
Фарух-Лейн никогда не подвергала испытанию свою физическую форму. Во всяком случае, не всерьез. Не в формате смертельной игры в кошки-мышки.
