Тринити выдохнула:
– Ох черт.
Вполне уместная реакция.
На коленях у Ронана лежал песок. Он был там и раньше? Отчасти мозг Джордан говорил: «Да, конечно», а отчасти возражал: «Нет, вспомни, Ронан был насквозь мокрый, как и все вы».
Магия.
Джордан всегда считала сны Хеннесси смертельным заболеванием, но теперь она поняла, что это, возможно, магия.
– Как по-твоему, он долго будет так лежать? – спросила Тринити, наклонившись над ним.
Ронан не двигался, точь-в-точь как Хеннесси после сна; по крайней мере, этот симптом был универсальным. Мэдокс помахала рукой у него перед носом.
– Хватит страдать фигней, – велела Джордан.
– Ничего себе, – сказала Джун. – Джордан, так должно быть? И у нее тоже должно быть так? Посмотри.
Она прижала палец к руке Ронана и продемонстрировала, как пружинит кожа, на вид здоровая и самая обычная.
Джордан не нашла ответа. У них были всего две единицы информации, а этого не хватало даже для самого слабого умозаключения.
– Может, он ее научит, – сказала Тринити.
– Ну да, если Хеннесси что и умеет, так это выслушивать поучения, – насмешливо фыркнула Мэдокс.
Джордан сказала:
– Ну или он приснит что-нибудь специально для нее. Не такое, как «Темная леди». Что-нибудь, что реально поможет.
Джун начала осторожно приподнимать сверток, и вдруг неожиданно Ронан хлопнул ее по руке.
– Отвали, блин, – сказал он и потянулся.
Все девушки рассмеялись, от удивления и еще чего-то трудноопределимого. Джордан видела, что они рады. Полны оптимизма. Сегодня они больше походили на нее, чем на Хеннесси.
Джордан была благодарна Ронану, скорее, за это, чем за то, что он выломал дверь затопленной ванной. В последние дни надежды им явно недоставало.
– Добро пожаловать домой, – сказала она. – Что ты принес нам сегодня? Я получу приз, если угадаю?
Ронан протянул Джордан сверток, стараясь не пролить сок, который держала Джун. Взглянув на него – и уже, несомненно, догадываясь – она развернула коричневую бумагу.
Внутри была картина в знакомой позолоченной раме.
Женщина в фиолетово-голубом платье, с вызовом упершаяся руками в бедра. С ее плеч свисал мужской пиджак. Она дерзко смотрела на зрителя.
Как и «Мона Лиза с татуировками», эта картина почти не отличалась от оригинала. Это была та самая «Темная леди», чья копия потребовала многих часов работы… но с лицом и татуировками Хеннесси.
Безупречная, тонкая подделка, не хуже тех, что производили они. Нет. Лучше. Потому что она источала то же магнетическое, потустороннее желание, что и оригинал (чего недоставало их копии). Это не была копия сна. Это был сон о сне. Идеальный. И даже лучше.
Ронан справился за полчаса.
Джордан поняла, что остальные думают то же самое, поскольку Тринити произнесла:
– У Джордан на это ушел бы год.
Ронан пожал плечами.
– Ты мог бы за ночь сделать больше, чем мы все, – сказала Джун.
Ронан пожал плечами.
– Чем ты вообще занимаешься целый день? – спросила Бруклин.
Он ухмыльнулся. Высокомерно. Самодовольно. Почему бы и нет? На что это похоже – вот такая жизнь? Он мог сделать что угодно.
Возможно, в том числе спасти их.
«Бывают дни, – говорил Дали, – когда мне кажется, что я умру от передозировки удовлетворения».
Джордан произнесла:
– Мы должны кое-что тебе рассказать.
49
Парцифаль Бауэр достиг пика парцифальности.
Ему не понравились яблоки, которые они ели на завтрак. Он сказал, что они безвкусные. «Как песок?» – уточнила Фарух-Лейн. «Нет, – ответил он. – Даже у песка есть вкус». «Попросить другие?» Парцифаль сказал, что потерял аппетит. Он больше не хотел читать с ноутбука сведения о регистрациях «БМВ». От экрана у него устали глаза. Нельзя ли в другом формате? Одежда его раздражала. Очевидно, проблема заключалась в стиральном порошке, который использовали в прачечной отеля, когда Фарух-Лейн отдала вещи в стирку. Их нужно было выстирать еще раз, взяв порошок где-нибудь в другом месте. Без красителей. Нет, он не может пойти с ней в магазин и выбрать порошок. Он вынужден сидеть в халате, поскольку вся остальная одежда грязная или испорчена гостиничной стиркой.
– «Весеннюю свежесть» привезут через час, – сказала Фарух-Лейн, стуча по экрану.
– Запах меня не волнует, – коротко отозвался Парцифаль. – Главное, без красителей.
С порошком разобрались. Одежду снова отправили в стирку. Шумел вентилятор. Можно им поменяться комнатами?
До Фарух-Лейн дошло. Ее наказывали за то, что она донесла на старушку.
Позвонил Лок.
– Отличная работа. Что поделываете теперь?
Она гневно взглянула на Парцифаля, который сидел на краю кушетки в халате и ботинках, без всякого выражения на лице.
– Ждем вдохновения.
Он ее слишком раздражал, поэтому Фарух-Лейн воткнула наушники и встала у окна, глядя на город внизу.
– Николенко или Рамси приедут, чтобы разобраться с Зетом, которого ты обнаружила, – сказал Лок.
– Ой, только не Рамси, – возразила Фарух-Лейн. Она и Николенко не жаждала видеть, но по сравнению с Рамси…
– Тот, кого я смогу снять с задания, – сказал Лок, как будто не слыша ее недовольного тона. – Хотя, кажется, вскоре мы получим подкрепление от агентства, так что, возможно, я пошлю обоих. Я тут наблюдаю за одним Зетом, который выглядит многообещающе. Попроси Бауэра не отвлекаться от видений. Нам надо убедиться…
Кто-то выдернул у нее один наушник. Фарух-Лейн подскочила.
– Я не могу носить одежду, которая так пахнет, – сказал Парцифаль.
– Парцифаль… – резко начала она.
Лок продолжал что-то говорить.
– Подожди. Я…
– Я не могу это носить, – сказал Парцифаль.
Она подумала, что сейчас взорвется.
– Я разговариваю по телефону.
– Кажется, ты занята, – заметил Лок. – Рамси даст знать, когда приедет.
Фарух-Лейн раздраженно положила телефон и взглянула на Парцифаля. От него не пахло ничем необычным. Только шампунем и свежевыстиранным бельем.
– Ты сегодня просто невозможен.
– Вы сказали им не убивать ее?
Она теряла терпение. Чувствовала, как оно покидает ее. И вскоре оно должно было закончиться.
– Ты меня прекрасно слышал. По-твоему, это я решаю? Мы с тобой оба знаем, что не каждый Зет, которого мы находим, оказывается тем самым. Почему ты теперь упираешься?
Она сама не знала, верит ли полностью в то, что говорит. Она чувствовала, что ее вынуждают быть адвокатом дьявола, и от этого тоже злилась. Во что она верила? Фарух-Лейн знала, что миру угрожает нечто страшное; и она вроде как знала – в общих чертах – причину.
Она полагала, что у большинства людей нет возможности что-то изменить. Она полагала, что у нее такая возможность есть. И она не знала, чем занималась бы, если бы не этим.
В глубине души Фарух-Лейн понимала, что этого недостаточно, и злилась еще сильнее.
Парцифаль очень взволновался – он обвивал свои длинные, узловатые руки одну вокруг другой и раздраженно двигал плечами. Она вспомнила, как Рамси сказал однажды, что, в общем, Провидцам нельзя доверять. Они, скорее, ближе к Зетам, чем к нормальным людям, потому что, как ни крути, у них больше общего. Ну и потом, они видят Зетов во сне. Короче, им нельзя доверять. В то время Фарух-Лейн об этом особо не задумалась, но теперь, глядя, как Парцифаль растирает себе руки, будто он замерз, и переплетает пальцы, вспомнила слова Рамси.
– Самый простой способ спасти ее – найти Зета, который действительно намерен устроить конец света. Сидя здесь в халате, ты этого не сделаешь. Либо у тебя будет очередное видение, либо ты поедешь со мной и поможешь искать то, что уже видел.
Парцифаль не согласился с ней. Он просто не стал возражать.
В машине они снова поругались из-за оперы. А еще Парцифаль потребовал, чтобы она опустила окно – он-де чувствовал запах стирального порошка. Он хотел есть. Места кругом были незнакомые. Его мутило. Он отказался от печенья, которое она купила
