– Я мог бы заставить тебя, – заметил Ронан, зная, что это правда.
Когда он чувствовал себя так – когда спал на силовой линии и видел во сне свой лес – он мог сделать почти что угодно.
– Я верю тебе, – ответил Брайд.
Ронан повернулся как раз вовремя, чтобы заметить краешек тени, движение тумана. Секунду назад что-то там было.
– Но ты хочешь, чтобы мы видели друг друга или чтобы верили друг другу?
Ронан не знал, чего хочет.
Наверху каркнула Бензопила. Он знал, что это не вполне его Бензопила, а ее сонный двойник. Не важно. Ему нравилось слышать ее, и, когда Ронан спал вот так, то мог без опаски озвучить всё, чего ему не хотелось.
– А ты спас бы умирающего сновидца? – спросил Брайд. – Даже если бы не был с ним знаком?
– Да, – немедленно отозвался Ронан.
– Есть факторы, влияющие на это «да». У всего своя цена, сам знаешь. Эмоциональные затраты. Филантропия – хобби для эмоционально богатых.
Дождь стучал по листьям вокруг, по плечам Ронана. Он чувствовал его влажность, но одежда оставалась сухой: правила сна.
– Следующая клеточка, – сказал Брайд. – Следующая клеточка. Брось камушек. Прыгай. Скачи. Ближе к центру. Есть сновидец – и он умирает. Или умрет. Ты спасешь его?
Еще один сновидец.
– Да.
– Не надо просто говорить «да». Подумай. Подумай, что это значит.
Какие глупости. Ронан не был героем, но, блин, он мог отличить хорошее от дурного. Не важно, сновидец это был или нет. Он бы все равно согласился. Даже ребенок знал бы, как ответить на этот вопрос.
– Да.
– Это не так легко, как ты думаешь, – продолжал Брайд. – Не надейся просто потянуть за рукоятку и получить приз. Есть много способов умереть.
Ронан начинал терять терпение.
– Ты хочешь, чтобы я доверял тебе? – спросил Брайд. – Спаси ее. Спаси ее на самом деле. Для этого придется сказать ей, кто ты такой. Не пожалеть эмоциональных сил.
– А для тебя тоже было затратно, когда ты спас меня?
Надолго повисло молчание. Туман мрачно мерцал среди деревьев. Дождь вздыхал.
Наконец Брайд ответил:
– Ты – самое дорогое, что я когда-либо спасал.
В сознании Ронана появился адрес. Вот так. Маклин, Вирджиния. Он увидел схему маршрута. Дом по указанному адресу. Красную «Супру» на подъездной дорожке. Сад, созданный слетевшим с катушек любителем шахмат. Заднюю дверь – незапертую. Черную лестницу, длинный коридор, комнату с черно-золотым интерьером.
– Она там, да? – спросил Ронан.
Брайд шепнул:
– Лети, как ветер, парень.
44
Воздуха в ванной не было.
Джордан не знала, как давно. Достаточно, чтобы она стала тонуть. Она начала умирать в какой-то момент, до того как открыла глаза, и теперь процесс изрядно продвинулся.
Легкие буквально выли.
Вода была везде. Она наполняла комнату, от кафельного пола до потолка – сплошная вода. Полотенца колыхались, как морские слизняки, туалетная бумага билась, захваченная приливом. Джордан была всего лишь еще одной плавучей вещью. И Хеннесси.
Хеннесси казалась мертвой.
На ее лице застыло отсутствующее выражение, руки и ноги вяло мотались, как у трупа.
Но она не умерла – иначе Джордан бы заснула. Хеннесси парализовало. Очевидно, она принесла с собой двойника.
«Сосредоточься», – велела себе Джордан.
Тело требовало воздуха, но приоритетной задачей было дать воздуху Хеннесси. Если Хеннесси умрет, игра закончится для них обеих.
Джордан подплыла к Хеннесси, сбросив по пути обувь и оттолкнувшись от края душевой перегородки, чтобы придать себе инерции. Она ухватила Хеннесси за запястье; пульс у той бился медленно и сильно, ощутимо даже в нынешней ситуации. Создание очередного двойника оказывало свой мерзкий эффект на Хеннесси, пусть даже паралич пока мешал ей отреагировать.
Она казалась мертвым грузом. Джордан уже миновала огни, сверкающие в ее сонной версии предсмертия, и устремилась прямо в темноту, заволакивающую мозг. Она попыталась оттолкнуться от потолка, но все выглядело странно и незнакомо. Трудно, невозможно было припомнить, где тут потолок.
Вдруг Хеннесси дернулась, чуть не вырвавшись из хватки Джордан. Та крепче сжала пальцы, и ее потащило. Вперед. Вниз.
Парализованные ноги Хеннесси по-прежнему болтались в воде.
Но, тем не менее, она рывками двигалась вперед, сквозь жесткую воду.
Тогда Джордан поняла, что такое ее тащит: еще одна девушка с лицом Хеннесси, одетая, как были одеты они все, когда появлялись на свет – в белую футболку и красивые джинсы с цветочками на задних карманах.
Новый двойник.
Она родилась в этом аду, и ее первым сознательным поступком было сделать именно то, что делала Джордан – спасти своего создателя.
Вместе они подтащили Хеннесси к двери. Ванная казалась огромной.
Дверь не поддавалась.
Она была заперта, и поэтому ее не удавалось открыть? «Нет, думай, Джордан». Дверь отворялась внутрь, и вес тысяч литров воды удерживал ее.
Казалось невероятным, что помещение до сих пор полно воды. Она ведь должна была утекать под дверь, через вентиляционные отверстия и сточные трубы.
Но недостаточно быстро.
Идеи у Джордан закончились.
Ее легкие напоминали мечущегося зверя. Умирающее животное.
Осталась только одна мысль: «Никто не знал о моем существовании». Всю жизнь она провела как Джордан Хеннесси – и эта жизнь в любой заданный момент была разделена с шестью (или десятью) другими существами. То же лицо, та же улыбка, те же водительские права, та же карьера, те же парни, те же девушки. Схема, где единственными доступными опциями были те, к которым она могла подключить других. «Почему ты рисуешь только то, что уже кем-то нарисовано?» – спросил Диклан Линч. Потому что кисть досталась ей в краске с чужой палитры.
Хеннесси с удивительным блеском написала сотни картин, и никто никогда не узнает, что она существовала.
Она всегда жила чужой жизнью.
«Никто не знал, что я есть на свете».
Новая девушка выпустила Хеннесси и немного отплыла. Ее глаза смотрели в никуда.
Стук.
Стук.
Она его слышала или чувствовала? Казалось, дрожит вода – ну или это Джордан трясло.
До сих пор она думала, что в конце концов погрузится в вечный сон. Она не думала, что может просто умереть.
Стук.
И внезапно вода начала вытекать. Джордан показалось, что с нее сдирают кожу, от макушки до пят.
Она набрала полные легкие воздуха, и еще раз, и еще. Она никак не могла отдышаться. Хеннесси, рядом с ней, кашляла и булькала, но, не считая этого, не двигалась. Джордан волокла ее безжизненное тело кверху, пока та не перестала пускать пузыри. Теперь обе сидели по пояс в воде, но это было не важно, потому что они дышали, дышали, дышали.
А. Двойник, двойник… Джордан зашлепала к новой девушке. Та была мертва. Джордан попыталась оживить ее, но ничего не вышло. Двойник успел пожить только в кошмаре.
– Блин, – сказала Джордан.
Дверь распахнулась. Она была неровно расколота посередине, и щепки торчали внутрь.
На пороге стоял молодой человек, освещенный слабым утренним светом. В руке он держал монтировку. У него были светлая кожа, бритая голова, резко очерченные брови, резкие губы, резкое выражение лица. Оно казалось незнакомым, но глаза имели очень, очень знакомый оттенок синего.
Джордан спросила:
– Ты кто, мать твою?
– Я знаю, ты сновидец, – сказал он.
И весь воздух, который она успела вобрать в легкие, как будто испарился.
Молодой человек помолчал. Его губы раздвинулись, словно он хотел сказать что-то еще. Но удержался. Слова были рядом, они выстраивались в очередь, однако он не выпускал их на волю.
Наконец он произнес:
– И я тоже.
45
Джордан всегда знала, что где-то есть и другие сновидцы. В конце концов, сновидцем была Дж. Х. Хеннесси; а где один, там и десять, как говорят про мышей. Другие
