И Лилиана не была исключением. Лок поселился в том же отеле, что и Фарух-Лейн и Рамси; когда он увидел Лилиану с Кармен в вестибюле, то понял, что это отнюдь не человек с железными нервами. Скорее, плаксивая бесплотная вегетарианка. Люди, которые так выглядели, обычно хотели сделать мир лучше, но редко могли понять, каким образом мир сделают лучше подростки, убитые выстрелом в голову или в живот.
И потому, еще прежде чем они отправились в путь, он понял, что после возвращения понадобятся уговоры.
А когда с делом покончили, он понял, что из кожи вон вылезет, потому что голова у Лилианы была золотая.
Разумеется, получился бардак. Беллос лишился руки. Рамси получил пулю в ту же руку, в которую его пырнули распятием, поэтому, считай, тоже остался с одной рукой, но, по крайней мере, она была на месте. Николенко – с ума сойти! – укусили в шею. Неопределенное количество снов ускользнуло. Никто не мог определить, была ли среди убитых настоящая Джордан Хеннесси. Ронана Линча найти не удалось.
Но Лилиана была тут ни при чем. Она предоставила точные данные. Подробную, яркую, конкретную информацию о двух разных Зетах в двух разных местах.
Провидец, в котором они нуждались. Лок никогда не видел ничего подобного.
Он начал думать, что проблему, возможно, и в самом деле получится решить (под проблемой понимался апокалипсис).
Вот и хорошо. Он соскучился по своей собаке.
Многие люди не сочли бы занятие Лока синекурой; человек, возглавляющий подпольную (по большей части) опергруппу, не удостаивается публичных похвал и получает меньше, чем те, кто работает в частном бизнесе. Но Лок работал не ради похвал и денег, он трудился ради цели, ради репутации, ради итогового воздвижения пирамиды людей, которые знают, что он с первого раза сделает все как надо. Он полагал, что в конце концов – если мир будет спасен – он обменяет этот запас на неопределенные развлечения и награды.
Лок подошел к Фарух-Лейн в баре отеля.
– Как она там?
– Хочет уйти, – прошипела Фарух-Лейн.
Лок никогда еще не видел ее в таком гневе. Это выглядело так же неуместно, как горе после смерти брата. Хотелось чем-нибудь закрыть лицо Фарух-Лейн и подождать, пока к ней не вернется чувство собственного достоинства.
– Догадываешься, почему? Возьми Рамси на поводок или хотя бы вели ему молчать.
– Думаешь, если мы заменим Рамси, этого хватит, чтобы она передумала?
– Этого, возможно, не хватит, чтобы передумала я, – сказала Фарух-Лейн.
Лок взглянул на нее. Он ничего не сказал, но его взгляд был красноречив. Он намекал: запомни этот разговор. Он намекал: запомни, мы не до конца уверены, что ты понятия не имела о преступлениях своего брата. Он намекал: запомни, мы всегда можем начать длинное и неприятное публичное расследование, чтобы выяснить, не замешана ли в них ты. Он намекал: ты останешься. Он намекал: и, кстати, мы тут спасаем мир – неужели ты откажешься?
Фарух-Лейн отвела глаза. Она сказала:
– Пожалуй, понадобится нечто большее.
Лок спросил:
– В каком она номере?
– Двести пятнадцать. Пока что.
– Иди спать, Кармен, – сказал Лок. – Нам нужно, чтобы твой удивительный разум сохранял остроту. Ты на этой неделе очень хорошо поработала.
Он поднялся на лифте на второй этаж и пошел по коридору. Лилиану поселили в люксе – но Лок знал, что, тем не менее, если она еще не научилась обращать видения внутрь, погибнут постояльцы как минимум из десяти соседних номеров. Господи, он даже не представлял, как хороши могут оказаться ее видения, если она научится направлять их внутрь. Проблема завершится, не начавшись. У Зетов не будет шанса.
Лок постучал в дверь. Два раза, властно. Первый раз гласил: открой. Второй раз гласил: дверь.
Лилиана открыла.
– Можно войти? – спросил Лок.
Нос и глаза у нее покраснели от слез. Она впустила его.
Он сел на край кушетки и похлопал по ней, предлагая Лилиане уравновесить противоположный край. Она повиновалась.
– Я понимаю, что сегодня вам было очень неприятно, – сказал Лок, – потому что это и БЫЛО очень неприятно.
Он давно понял, что нет смысла ходить вокруг да около. Нет смысла замазывать неприятную правду – она уже была запечатлена в их мозгу.
– Не стану говорить вам, зачем мы это делаем, потому что вы и сами всё понимаете. Это неприятная задача, в которой мы просто не можем обойтись без вас.
Следующим шагом было напомнить Провидцу о том, почему он вообще согласился помогать.
– Я не буду спорить, если вы решите нас покинуть. Но я попрошу вас помочь нам найти другого Провидца, который займет ваше место, прежде чем вы уйдете.
Лок знал: важно показать Провидцу, что он не в плену. Загнанные в угол существа совершают отчаянные поступки, поэтому стоит напомнить им, что окно открыто, даже если они не смогут вылететь на свободу, не почувствовав себя полным дерьмом.
– Но если вы таки останетесь с нами, обещаю, мы постараемся, чтобы ваши усилия окупились.
Наконец, Лок знал: важно в первые несколько минут разговора с новым Провидцем выяснить, чего он хочет больше всего на свете, и понять, в твоих ли силах предложить ему это. Люди обычно незамысловаты. Секс, оружие, деньги и так далее.
Лок посмотрел на плачущую рыжеволосую девушку, и прочитал ее жесты, и угадал, чего она хотела.
– Если вы останетесь с нами, вот что мы сделаем – заберем вас из этого отеля, отвезем в съемный домик, где вы сможете жить в перерывах между поездками, а в каждом новом месте ненадолго будем снимать жилье, чтобы вы чувствовали себя спокойно. С вами будет Модератор, чтобы доставать все необходимое из еды и одежды.
Он угадал, что этому Провидцу нужна стабильность. Место, где можно жить, не боясь, что невинные люди разлетятся на кусочки. Место, где не придется каждый вечер упаковывать зубную щетку. Вещей, впрочем, у Лилианы не было. Вероятно, ей понадобился бы и он, но Лок решил не торопиться.
Лилиана опустила ресницы, такие же рыжие, как волосы на голове. Она была просто очаровательна, но в такой преувеличенной мере, что Лок понял: очевидно, в этом отражался ее дар. Все Провидцы обладали какой-нибудь странной чертой, которая необычными способами воздействовала на настоящее. Красота, очевидно, была фишкой Лилианы.
Она размышляла.
Лилиана прикусила губу, а затем решилась.
– А Фарух-Лейн может остаться со мной?
76
И мир распался.
Мир распался, и Диклан сомневался, что мог это как-то предотвратить. Он не знал, почему к нему в дом вломились – то ли потому что он не был достаточно осторожен, то ли потому что привлек к себе внимание, то ли потому что позвонил по бостонскому номеру насчет «Темной леди», то ли потому что заинтересовался Боудиккой. Или вообще ни по одной из перечисленных причин.
Он просто знал, что мир рухнул, и все его братья в опасности.
ПЕРЕСТАНЬ ГРЕЗИТЬ
Они сидели в кафе «Шенандоа». Оно находилось на некотором расстоянии от дома Диклана (важный фактор), было общественным местом (очень важный фактор) и работало круглосуточно по выходным (очень, ОЧЕНЬ важный фактор).
Они почти не разговаривали. Наверно, надо было поговорить, но после первоначального обмена
