– Готов? – спросил Илай.
Мика едва заметно кивнул. Скалолаз наклонился, стянул с себя ботинок, отбросил его в сторону и осторожно просунул босую ногу девушке под мышку. Наклонившись, он взялся за её руку выше и ниже локтя и уверенно отвёл назад. Затем ухватился покрепче и слегка вывернул руку.
Девушка пошевелилась, что-то тихо бормоча, но не очнулась. Мика сглотнул.
Илай надавил сильнее, тихонько крякнув.
– Пора, Мика, – скомандовал он. – Медленно и аккуратно…
Мика крепко надавил на выступающую кость и осторожно, как мог, сдвигал руку вперёд. Пальцы у него дрожали; пот покрывал лоб и застилал глаза, от чего в них защипало.
Илай чуть сильнее потянул руку.
– Крепко, но нежно, – выдохнул он.
Кончиками пальцев Мика ощутил мягкий хруст: головка плечевой кости встала на место; девушка издала тихий стон, её тело напряглось на секунду и тут же обмякло. У Мики сжалось сердце, ему стало трудно дышать. Он протянул руку, осторожно отвёл завесу волос, скрывавшую её лицо, и тут же прикусил губу; казалось, в глубине его живота разверзлась зияющая дыра.
Она была красива, так красива; но то была странная, дикая красота. Нос у неё был тонкий и чуть вздёрнутый, а раздутые ноздри говорили о силе страсти и придавали лицу немного презрительное выражение. Её бледные губы были полными и чувственными, с едва заметными линиями в уголках рта; линиями, свидетельствовавшими о решительности и своенравности. Небольшая ямочка у неё на подбородке выглядела такой милой и изящной, что Мика почувствовал непреодолимое желание дотронуться до неё кончиками пальцев.
Он наклонился. Её тёплое и ароматное дыхание слегка отдавало кислинкой. Он страстно захотел, чтобы она открыла глаза и тоже взглянула на него. Её бледная полупрозрачная кожа была безупречна, и, глядя на неё, Мика ощущал, как его грудь распирает; он боролся с желанием протянуть руку и погладить её.
Шум у него в ушах усилился. Его бросило в жар. Он смотрел на неё, как заворожённый, разинув рот и не шевелясь, так что даже забыл дышать.
Он потянулся вперёд и осторожно смахнул красную пыль, осевшую на её дрожащих ресницах. Обвёл кончиками пальцев тёмные круги вокруг её глаз, отдалённо напоминавшие синяки; затем коснулся настоящего синяка, тёмного и неровного, который будто испачкал её высокую скулу. Её кожа была настолько мягкой, что на ощупь напоминала промасленный шёлк…
Тут он заметил кончик нити в уголке её рта. Мика взял её двумя пальцами, потянул и вытащил длинную нить. Он приблизился к девушке и раздвинул её губы.
Там что-то было – уголок грязной ткани, который он медленно и осторожно вытягивал у неё изо рта. Ткань зацепилась за острые зубы, затем поддалась, и Мика уставился на скомканный клочок грязной тряпки, который разворачивался на ладони его дрожащей руки.
Он повернулся к Илаю.
– Нельзя оставлять её здесь, – сказал он.
Глава тридцать третья
Голова кружилась, всё тело болело, как один большой синяк; когда она попыталась пошевелиться, боль лезвием пронзила её плечо. Она вздрогнула и замерла в ожидании, когда боль утихнет.
Раздувая ноздри, она стала принюхиваться. Воздух пах чем-то пряным и сухим. Она узнала запах торфяного мха и папоротника, и кончики пальцев подтвердили догадку: она лежала на матрасе из высушенных листьев и стеблей. Девушка почувствовала и другой запах, сладковатый и едкий – запах горящего дерева. Гикори. Прислушавшись, она уловила шипение огня и шорох: рядом кто-то двигался, стараясь быть незаметным, ходил крадучись и дышал совсем тихо. Это был мужчина, причём молодой – это она поняла, когда он тихонько откашлялся.
Где она очутилась?
Девушка осторожно разомкнула веки и в тоненькую щель разглядела стены – давящие стены из больших каменных плит, плотно прилаженных одна к другой, будто зацементированных темнотой ночи, которая проглядывала между ними.
Девушка поняла, что оказалась в одной из каменных хижин, которые часто видела среди скал, но никогда не отваживалась войти.
Хижина была без окон. Слева от девушки была закрытая дверь, через которую не выйти; зато в центре низкого плоского потолка была дыра: она сулила возможность выбраться. К ней тянулись струйки коричневого дыма. В хижине стоял массивный каменный стол с лавками по обе стороны. У боковой стены в полу было углубление, небольшое и неровное; в нём она и лежала.
Ещё там был мужчина.
Он сидел на корточках в дальней части комнаты, сгорбившись и повернувшись к ней боком. В темноте что-то булькало. Отблески пламени плясали на его лице и спине. Она почувствовала прелый запах свежего пота, а затем уловила запах масла.
Змеемасла.
Мужчина наполнял лампу и прерывисто дышал, осторожно переливая масло из глиняного горшка в маленький медный сосуд. Пролив немного мимо, он обругал себя. Затем он сглотнул, и девушка заметила, как у него напряглась челюсть и дёрнулся кадык.
Она повернулась, морщась от боли, снова пронзившей её плечо словно клинком, и приподнялась на один локоть.
Острое чувство потери, несущее с собой неуёмную тоску, захлестнуло её при мысли об Асиле. Как ей хотелось быть сейчас с ним, а не в плену этой хижины! Он был где-то там, снаружи, и если он уже вернулся на крапчатую скалу, то наверняка искал её…
Где же находилась эта хижина? И кем был этот мужчина?
Он змеелов? Вполне мог им быть, судя по тяжёлой куртке, плотным штанам и высоким ботинкам из дублёной кожи. Змеиной кожи. И пахло от него так же, как от змеелова: дымом и сыростью, с примесью слабого маслянистого запаха жира, которым они натирают свою обувь.
Её губы скривились, по стройному телу пробежала дрожь. Она вспомнила: пришли змееловы. Пятеро. Они забрали змеёныша. Две женщины, трое мужчин. Один широкоплечий, с глазами-щёлочками; другой бритоголовый; третий с крючковатым носом, неровными зубами и зловонным дыханием, с длинными засаленными чёрными волосами, которые падали на неё, когда он навалился на неё всем своим мерзким весом, водил грязными ручищами по её телу…
Тот, кто стоял сейчас перед ней, точно не был одним из них. Но он был змееловом, и этим всё сказано.
Она склонила голову в сторону. Плечо сжало, как тисками, и она едва сдержалась, чтобы не завизжать от боли.
Тут она заметила блеснувшее лезвие ножа. Он лежал на деревянной доске на дальнем конце стола. Ей нужно было выбраться. Сбежать. И нож бы ей очень пригодился.
Бульканье прекратилось, и она услышала глухой стук: змеелов основанием ладони ударил по пробке, и та с тихим скрипом втиснулась в горлышко глиняного горшка. Девушка
