– Почему так темно? У меня не ночное зрение, чтобы... – тут у Зима начался новый приступ кашля из-за пыли. Видимо комната для ассистента пустовала уже приличный срок.
Он еле дошел до окна, схватился за парализованную раму обеими руками, пытаясь сдвинуть с места, но окно, казалось, уже давно было мертво, не желая подчиняться. Все же оно расшаталось и со скрипом приоткрылось всего на пару сантиметров, на большее не позволял скос. Зиму и этого было достаточно, чтобы прижать лицо к щели и жадно вдыхать воздух снаружи.
Вид из окна был такой же гнетущий и унылый как и сама комната, но, по крайней мере, он был. Сквозь оранжевый туман внизу виднелись крыши зданий и блоков станции.
– А тут высоко, даже слишком… – на окне что-то затрещало и тут же грохнулось на пол, чуть не ударив Зима по голове.
Он не смог найти странный объект в темноте комнаты и, вконец выйдя из себя, усердно принялся шарить по всем стенам в поисках переключателя. Наконец ладонь проскользнула по гладкой панели, после чего слабый свет озарил скудное круглое помещение. К уже увиденному прибавилось чуть больше информации.
Прямо в стене располагался большой закрытый люк, через который, похоже, Зим сюда и прибыл. Недалеко от него был затертый широкий экран, но вряд ли он принимал телевизионный сигнал или вообще что-либо, относящееся к связи.
«Только не в этом месте» – подумал Зим.
Над кроватью в стене была вешалка из тех, что автоматически скрываются в стенной щели. На ней висел неприглядного вида костюм, уже знакомый Зиму. Костюм предыдущего ассистента. На груди виднелись странные на вид пятна. Иркен тряхнул головой, стараясь забыть приходившее к нему видение.
– Опять мерзость лезет в голову, только не сейчас…
Зим вспомнил про упавший на пол объект и принялся разыскивать его рядом с окном. Усилия ассистента не были напрасны. Под кроватью лежал маленький черный прибор, а вернее электронная записная книжка. Зим поднял ее, протер грязный экран, однако она либо не работала, либо ее хозяин установил режим блокировки.
– Да здесь что, все заблокировано?!
Его посетила мысль вышвырнуть прибор в окно, но тут он пикнул в уже поднятой руке. На экране высветился код.
– Что? Код к чему? Не понимаю... Стоп!
Зим догадался, что панель, которая включает свет, должна отвечать за все оборудование в помещении, в том числе и за экран. Он набрал на ней код, кнопки к ней прилагались. Экран тут же включился, но просматривать на нем было нечего, разве что все тот же список правил, от которых Зима уже мутило. Тут присутствовали и данные, не представляющие из себя ничего интересного. Рядом с панелью он заметил небольшую щель, в которую незамедлительно вставил записную книжку.
– Должен быть способ хоть как-то прочитать то, что на ней записано, такими вещами не разбрасываются!
Нельзя сказать, что Зим считал своим долгом узнать содержимое, но все же в его распоряжении было три свободных часа, пыльная кровать, не открывающееся окно и бесполезный экран, что может быть лучше?
Записи гласили:
День первый
«Кто бы мог подумать, наши имена заменили на номера, теперь я Пятьсот Второй. Они одновременно лишают тебя личности и уважения... Хороший ход, хороший для настоящих преступников, но что я такого сделал?».
«Интересно, зачем Инженер дал мне этот ключ? Для чего он вообще нужен? У меня одни вопросы…».
День второй
«Сегодня нас заставили работать на водоочистителе, как же это было тяжело. Я познакомился с одним из своей партии, Шестьсот Третьим. Я не ожидал, что он скажет мне свое имя. Может я слишком опаслив, но свое я пока не решаюсь произносить вслух».
День четвертый
«Еда здесь очень странная на вкус. Один из помощников повара сказал, что сегодня всем придется перейти на менее полезное питание, поскольку основные запасы закончились и новая партия появится не скоро. Помощник и сам не знал с чем возится, для таких «смертных», как мы, подобная информация не разглашается. Нас так иногда называют охранники, повар не исключение».
«Шестьсот третьего я не видел со вчерашнего дня, когда его перевели на энергоочиститель, это было еще утром. Сегодня я его так и не дождался».
День пятый
«Сегодня одного из рабочих засосало в газоперерабатывающую установку. Я лишь знаю, что ему оторвало руку, а затем он был отправлен во врачебное отделение. Разве у них есть столько крови, сколько он уже потерял? Не знаю, здесь никто ничего не знает кроме правил и того, что ему поручено делать. Даже этому Информатору не смогли нормальные ноги сделать. Скрипит, как ржавый стул».
День шестой
«Странно... Сегодня был очень странный день, вся станция словно утонула в тумане. Не помню, как обедал, как сегодня спускался по трубе, ничего... Ни с кем не хотел разговаривать, да и со мной, похоже, тоже. Кажется, я что-то сказал одному охраннику. Как же он орал на меня, а меня пробирал смех. Я знаю, что с ними шутки плохи, но ничего не мог с собой поделать. Он лишь ударил меня своей железякой по плечу, а потом приволок к рабочему месту у водоочистителя».
«Вспоминал про рабочего, которому оторвало руку, долго о нем думал. Может это звучит жестоко, но так ему и надо. Я его предупреждал».
День восьмой
«Рука жутко чешется, либо это из-за проклятого костюма, либо я что-то подцепил, кожа в красноватых пятнах. Меня не хотели отпускать с работ, но видимо я сильно достал этого охранника. Как только он сам может видеть свое лицо, кожа с одной стороны просто слезла, ужас...».
Зим отвлекся от чтения, вспомнив Зепа. Видимо и с хозяином этого гаджета он был знаком. Уж не из-за него ли теперь пустует эта комната? Пятьсот Второй тоже был ассистентом.
– Я ведь Пятьсот Третий, после него! Что случилось с ним? Он либо отсидел свой срок и его отпустили, либо... – Зим сглотнул, снова пытаясь сосредоточиться на чтении, разгоняя страшные мысли. Дальнейшие записи гласили:
«От этих врачей никакого, совершенно никакого толку! Здесь был и охранник, который вколол себе что-то странное на вид. Думаю, эта была вакцина. Теперь понятно, почему охране ничего не делается! Они хоть и безобразны, но живучи, почти не болеют. Неплохо застраховались эти уроды».
День девятый
«Что-то было у меня в комнате! Я не знаю что, вернее «кто». Меня постоянно преследует чувство, что
