«Не смей строить иллюзий, Гермиона, — строго сказала она сама себе. — Вся эта доброжелательность в нём проснулась лишь от безнадёжности. Не застрянь он тут в безвыходном положении, ты бы никогда об этом и не узнала».
Но как же сладко было думать о том, что его поведение было не вынужденной мерой в сложных обстоятельствах и не попыткой приспособиться и задобрить её желание решить его проблему. Мучительным удовольствием было верить в то, что Драко Малфой с ней был настоящим. Что он открылся ей и эта искренность не являлась изворотливой игрой.
«Хорошо ему там. — Девушка одёрнула в себе желание оглянуться на спящего. — Спит и в ус не дует. А я так и не смогла выспаться, даже с зельем!»
Она тут же отогнала мысль попытаться уснуть тем же способом, который усыпил Малфоя. Вряд ли возможно уснуть в собственном сне. А уж если он застанет её за мастурбацией… Об этом даже не хотелось думать.
Он проснулся спустя несколько часов. Резко сел, как будто после кошмара, и начал долго блуждать рассеянным взглядом по комнате. Она повернулась на шум и закусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться. Встрёпанный и заспанный Малфой совершенно не был похож на того холёного волшебника, выходца древней чистокровной семьи. Лёгкие волосы мягким ореолом обрамляли его лицо и находились в совершенном беспорядке. Казалось, ещё чуть-чуть электричества и Драко будет похож на белоснежный одуванчик.
Наконец, явно придя в себя, он растёр лицо ладонями и повернулся к ней всем корпусом.
— Сколько я проспал?
«Вот и исполнилось твоё желание, — мысленно подумала она, — услышать, как звучит его голос после сна. Скажи честно, тебе стало после этого легче?»
Гермиона глубоко вздохнула и зажмурилась. Легче не стало. Более того, она признавала, что после пробуждения его голос звучал невероятно мило и сексуально. И это всё усложняло.
— Грейнджер? — Видимо она слишком сильно углубилась в смакование своих собственных чувств, которые противоречили друг другу, раз он решил напомнить о себе.
— Часов пять, наверное. Ты заснул, пока я ещё была… ммм… за столом?
Он усмехнулся и отвёл взгляд. Ей даже померещился лёгкий румянец на его щеках.
— Да, а Уизли под столом. Знаешь, мне всегда казалось, что это истинное место для носителей этой фамилии — на коленях.
— Эй! — В него полетела серебристая искра. — Не забывай, что я тоже почти Уизли.
Малфой закашлялся, будто скрывая смех.
— Ты недостойна этой фамилии.
— Что?
— Нет, ну серьёзно. Я, конечно, слышал историю Молли Пруэтт, которая похоронила свой блистательный талант в доме с шестью детьми, но, мне кажется, ты сделана немного из другого теста. Вот правда, чего именно она добилась в своей жизни? Феноменальной скорости в чистке картофеля? Или блестяще выполненных чар мытья посуды после обеда огромной семьи?
— Не думаю, что кто-то ждёт от меня подобных подвигов.
— Ой, перестань врать хотя бы себе.
Драко поднялся, обошёл стол и принялся вчитываться в её записи.
— Меня восхищает твоя способность бегло читать на языке древних рун.
— Серьёзно, Малфой, — сердито продолжила она прерванный разговор, — мы с Роном давно уже обсудили…
Драко поднял на неё тяжёлый взгляд, и губы его сжались в тонкую полоску.
— Да. И именно поэтому он считает пять лет, прожитых с тобой, ненастоящей жизнью.
Ответить было нечего, и она опустила голову к пергаменту. Этот вопрос и её мучал уже несколько дней. Но работа над снятием проклятья занимала все её внимание. На этом фоне вопросы о пополнении семьи занимали её меньше всего. Вместо того, чтобы вновь анализировать слова Рона, Гермиона решила задать вопрос, который интересовал её весь вчерашний день:
— Тебе удалось поспать днём?
Малфой вздрогнул, помолчал и лишь отрицательно покачал головой, даже не подняв её от книги.
Гермионе показалось это неожиданным и нелогичным.
— Но почему?
— Хм-м-м, дай-ка подумать… Наверное, потому, что за все эти недели я испытывал возбуждение лишь тогда, когда его испытывала ты. Думаю, ты в курсе, что здоровый мужчина обычно испытывает некоторые… неудобства, когда просыпается по утрам? Так вот, у меня этих неудобств не было за всё это время. — После непродолжительной паузы он добавил: — даже после этого специфичного сна.
Она тоже опустила голову и задумалась. Да, всё сходилось. Он не испытывает никаких потребностей — голода, холода, жажды. Возбуждение тоже не должно быть исключением.
— Думаю, у тебя будет возможность поспать ещё утром.
Малфой резко поднял голову и теперь уже явно покраснел. Под его пронзительным взглядом ей стало неуютно.
— Ну да, тебе ведь не нужно торопиться к Нотту.
— Порт-ключ зачарован на одиннадцать утра, так что…
Больше слов не нашлось, и каждый вернулся к своим книгам. Гермионе в голову лезли совершенно непредсказуемые и немыслимые вещи, и, чтобы отвлечься от них, она задала вопрос:
— Нотт и в Хогвартсе был таким параноиком?
Малфой поднял на неё задумчивый взгляд, а затем вернул его книге.
— Что ты знаешь о жизни бывших Пожирателей или их детях после войны?
— Немного.
— Ты ужасная лгунья, Грейнджер. Скажи уже честно — ничего.
Гермиона тяжко вздохнула и созналась:
— Ну, ладно. Ничего. И?
— И. Если бы всё объяснялось простым междометием.
Было ли ей неловко? Отчасти. Она понимала, что подняла не самую приятную для него тему, но в то же время ощущала трепет, как и всегда, когда он замолкал, перед тем как разразиться длинной, откровенной тирадой. И, несмотря на горечь поставленного вопроса, Гермиона чувствовала, что с каждым таким ответом ей становится чуть легче его понимать.
Что уж говорить, любопытство было её главным пороком. Это же любопытство двигало ею сейчас. Ей отчаянно хотелось его узнать изнутри.
— Думаю, это не будет неожиданной новостью, если я скажу, что снятие обвинений с нас Министерством магии несильно облегчило нашу жизнь? Да, конечно, мы были официально оправданы и даже газеты не много трепались на наш счёт, а всё больше прославляли победителей. Но ненависть народа никуда не делась. Злость, разочарование, боль и гнев — никуда не испарились. И мы оказались единственными доступными жертвами для отпущения не наших грехов. Забини сбежал в Италию, и я прекрасно его понимаю. Будь у меня такая возможность, я бы поступил так же. Мы вдвоём с Ноттом пошли на работу в Министерство и первые пару лет постоянно прикрывали друг другу спину. Ты даже не представляешь, сколь мелочными и злобными могут быть волшебники. Громовещатели и письма с гноем бубонтюбера — самое безобидное из того, что
