Это была очень длинная речь для него. Рон невероятно сильно волновался. Голубые глаза смотрели на неё одновременно серьёзно и с трудно скрываемым трепетом. Пальцы почти неосознанно нежно гладили тыльную сторону её руки, и Гермиона скользнула в его успокаивающие объятья. Такая откровенность была редкостью в их отношениях, и она оценила его порыв, но не могла ничего обещать.
— Я… польщена, правда, польщена, но… Рон…
— Я понял.
Она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.
— Но зачем ты сказал своей маме?..
— А ты думаешь, она не достаёт этим вопросом тебя только потому, что в ней полно такта?
Гермионе стало неуютно, и она поёрзала в его объятьях.
— Эм-м-м… Нет?
— Конечно нет. Она допрашивает меня каждый раз, когда я прихожу в дом, и именно моё заступничество спасает тебя от этой напасти.
— Ох. Вот уж я точно не хотела бы рожать ребёнка только потому, что твоя мама ждёт от нас этого.
— Знаю, знаю… Но это всё равно… печально.
— Не более печально, чем то, что ты захотел детей, только представив мою смерть.
— Эй! Это не так!
— Рон… Это нормально. Но представь ребёнка, который может остаться без матери? Или отца? Как Тедди. Конечно, здорово, что Андромеде остался он в память о Нимфадоре и её муже. Но каково ему без них?
— Мне никогда тебя не переспорить, да? — Она почувствовала, что он улыбнулся.
— Думается мне, что ты знал об этом, когда предлагал быть твоей женой? — пошутила Гермиона в ответ.
— Ох, как я мог забыть?
Мягкий удар в рёбра был ознаменован заразительным смехом — добрым и искренним. Она почти смогла принять то, что только этот смех будет ей утешением, когда всё закончится.
***
Субботнее утро встретило её ослепительным солнцем, что для середины октября было редкостью, тем более в предместьях Лондона. Впервые она сожалела, что порт-ключ не назначен на более раннее время: после вчерашнего разговора Гермиона чувствовала себя неуютно. Подумать только, больше пяти лет Рон мечтал о том, чтобы она оставила ему ребёнка… в память о себе. «Скорее всего, это влияние войны, — думала она, принимая утренний душ. — Мы потеряли слишком многих. Каждый из нас проживал свои травмы по разному. Кто бы мог подумать, что в свои восемнадцать Рон всерьёз захочет детей только из страха потерять меня навсегда?»
Эта мысль не давала ей покоя. Хотел ли он по-настоящему детей или просто боялся будущего и возможной угрозы, взявшейся из ниоткуда? На протяжении семи лет обучения в Хогвартсе они боролись с совершенно недетскими проблемами, решали абсолютно не свойственные детям задачи, и кто после этого мог бы их обвинить в том, что они все были немного не в себе?
Рон отправился в Нору, как только проснулся, и у неё был целый свободный час перед тем, как покинуть квартиру. Жаль, что она не могла заночевать прямо в библиотеке Нотта или попросить у него выделить ей одну из гостевых комнат огромного дома. Вряд ли её жених смог бы оценить настолько сильное рвение к работе. Чудо, что она смогла разрулить вчерашний разговор в мирное русло.
Гермионе всё время казалось, что она упускала какую-то важную деталь. Невероятно простая мысль постоянно ускользала от её сознания и, чем дольше она продолжала поиски, тем очевиднее ей казалась собственная глупость. Но та мысль или идея каждый раз находила лазейку, чтобы исчезнуть, затерявшись в лабиринтах её сознания.
Она успела закончить уборку дома, когда пришло время отправляться. Осторожно высвободив нужный порт-ключ из связки, Гермиона отсчитала последние минуты и перенеслась в обширную библиотеку.
Тихая, но замысловатая ругань донеслась до неё ещё до того, как она успела прийти в себя после приземления. Определённо она знала, кому принадлежат голоса, но встретить их здесь в субботнее утро Гермиона ожидала меньше всего.
Вероятно, она представляла собой потешное зрелище, так как завидев её изумлённое лицо, Забини рассмеялся.
— Неужели ты по нам не соскучилась, Грейнджер?
— Хм… — только и смогла ответить она, пробираясь меж стопками книг, которые были расставлены прямо на полу. У самого камина сидел Теодор Нотт. Быстро просматривая том за томом, он тихо ругался себе под нос.
— Осторожнее, Грейнджер, тут всё уже помечено и распределено по разделам. Можешь взять просматривать вон ту стопку за диваном и продвигаться по часовой стрелке, — пробормотал он, не отрываясь от просмотра очередной книги. — Там лежат особо старые тома, требующие знания различных рун и древних языков. Блейз там бесполезен.
— Я всё больше чувствую себя шутом на этом празднике грандиозных умов! — возмущённо продекламировал Забини, широко улыбаясь.
— Что вы здесь делаете? — наконец смогла она сформулировать свой вопрос, рассматривая корешки книг там, где сказал ей Нотт.
— Мне казалось, это очевидно — помогаем тебе, — ответил Тео и отложил очередную книгу в сторону. — В одиночку тебе потребуется слишком много времени, да и ты не знаешь… структуру библиотеки. Объяснить её на пальцах слишком трудно, проще сделать всё самому. Забини будет просматривать книги на современном английском, а мы с тобой займёмся рунами и более древними текстами. Но так как мёртвые и редкие языки не мой конёк, самая трудная работа всё равно остаётся у тебя.
— Спасибо. — Это всё, что она могла сказать, но, к её удивлению, эти простые слова вызвали больше эмоций, чем она рассчитывала. Нотт наконец-то поднял глаза от книги и, скривившись, будто съел лимон целиком, ответил:
— Не льсти себе, мы делаем это не ради тебя.
— Конечно, — пожала она плечами. Теодор был для неё загадкой. Он был похож на ощетинившегося ежа. Иголки были столь длинными и острыми, что она даже не пыталась подойти ближе. Казалось, что его раздражает всё вокруг, и она не собиралась подбирать к нему ключ. — Но вы всё равно не обязаны…
— Мы обязаны Драко гораздо больше, чем ты думаешь, — резко прервал её Нотт и вновь вернулся к чтению. — Постарайся не отвлекаться на другие, более интересные книги. И, нет — я не разрешу потом тебе их просмотреть или прочесть ещё.
— Ты слишком строг, дружище, — добродушно подначил его Блейз, и Нотт послал ему взгляд, сравнимый по холодности разве что со Снейпом. Но, кажется, Забини этим было не пронять. — Я, конечно, знаю, что книги для тебя гораздо важнее девушек, но задумайся хоть на миг — перед тобой стоит одна из очень немногих представительниц этого пола, с
