— Мелочи, на самом деле. Взгляды, едва уловимые движения, мимолётные прикосновения, выражающие поддержку. Больше всего привязанность находит выход за стенами родного дома, но и там она сдерживаема приличиями и правилами поведения в обществе.
— Да, наверное, маглы будут более… раскрепощёнными в выражении своих чувств.
Малфой усмехнулся и запретил своему воображению вспоминать, насколько маглорождённые ведьмы, а конкретно эта, могут быть раскрепощёнными в выражении своих чувств, и как можно спокойнее ответил:
— Возможно. Как-то никогда не было шанса сравнить. Впрочем, некоторые семьи волшебников тоже весьма… эмоциональны. — Драко скривился, вспоминая шумный обед в доме Уизли. — Не знаю, как у маглов, но такая… экспрессивность среди чистокровных семей считается дурным тоном.
Грейнджер фыркнула, явно что-то припомнив.
— Экспрессивность как у Забини, да? — с усмешкой спросила она.
Драко ничего не оставалось, кроме как принять её шпильку и улыбнуться. Малфой был совершенно уверен, что она поняла, о ком именно он говорил, но благоразумно решила не ссориться. Да и из-за чего? Казалось, у неё самой уже развеялись какие-либо иллюзии по поводу тактичности или сдержанности вышеупомянутой семьи. Что уж и говорить — все эти слова были не про семью Уизли.
***
Гермиона медленно подняла голову и вскрикнула от пронзившей шею боли. Поясница так же была не в лучшем состоянии: мышцы задеревенели от неудобной позы и постреливали при каждом движении. «Так и есть, — подумала она, со стоном разминая шею и затёкшие запястья, — я заснула прямо за столом. Хорошо, что я пишу быстросохнущими чернилами, иначе красовался бы перевод сейчас прямо на моей щеке».
В ванной комнате, куда Гермиона отправилась после того, как сняла с двери все защитные чары, она обнаружила перья, застрявшие во всклокоченных волосах. Всё её тело ныло и кричало о желании скорее погрузиться в горячую ванну, но ей предстояло написать письмо как можно скорее, и она ограничилась бодрящим душем.
Конечно, Гермиона понимала, что сейчас лишь воскресное утро (а точнее, чуть больше десяти часов утра воскресенья), но что-то ей подсказывало, что Нотт будет работать даже в выходные дни. Вряд ли она оторвёт его от чего-то важного, ведь так? Ничего не заметив и явно посвежев, она вылетела стрелой из душа и устремилась за порцией кофе, но вместо этого поражённо замерла в гостиной. Там, на диване, в неловкой позе и совершенно одетый спал Рон.
«Что же мы делаем с нашими отношениями?» — думала она, присаживаясь рядом и вглядываясь в такое родное лицо — расслабленное и умиротворённое. Только сейчас она ощутила действие антиаппарационных чар, которые никогда ранее не давались Рону. Гермиона ласково провела ладонью по его щеке, и Рон, резко проснувшись, выпрямился.
Он нахмурился и начал разглядывать её, явно отходя ото сна, а потом, откашлявшись, спросил хриплым голосом:
— Ты была дома?
— Ну конечно. А где ещё… — И тут до неё дошёл смысл его слов. И барьер от аппарации. Он думал, что она ушла, и не хотел пропустить её приход обратно. Наверняка и на входную дверь были наложены оповещающие чары. — Разве мне есть куда идти, Рон?
Тот стушевался, зарылся пальцами в волосы и зажмурился.
— Не знаю. Мне кажется, я уже многого о тебе не знаю. Но тогда… где ты была? Я искал и звал тебя по всему дому.
— В кабинете. Просто поставила защитные и звукоподавляющие чары.
Рон вновь уставился на неё, широко распахнув глаза. В них читалось искреннее непонимание и… недоверие?
— Но зачем?
— Ох, Рон. Я хотела побыть в тишине. Одна. И… мне не хотелось, чтобы тебе пришлось делать выбор между мной и своей семьёй и…
Он резко подался вперёд и взял её за руки, необыкновенно серьёзно вглядываясь в её лицо, будто в поисках подтверждения чего-либо.
— Гермиона, — не менее серьёзно произнёс он, — ты — моя будущая семья. Неужели ты могла подумать…
В её памяти вихрем пронеслись события вчерашнего обеда, и она высвободила руки мягко, несмотря на то, что хотелось их резко вырвать, вскочить на ноги и накричать. Дыхание непроизвольно стало тяжелее, что, конечно, не ускользнуло от внимания Рона. Он поджал губы и продолжил:
— Я признаю, что повёл себя неправильно вчера. Мне нужно было вступиться за тебя, я должен был…
— Рон, перестань. — Каждое слово давалось ей с трудом, будто ей приходилось говорить сквозь густую вату. — Именно поэтому я и хотела побыть одна. Я… совершенно не знаю, как правильно поступить в таком случае. И меньше всего мне хотелось бы делать тебе больно. Или твоей семье. Мне не хочется быть яблоком раздора между вами и меж тем… я не знаю, как должна поступить, чтобы не предать и себя тоже. — Она грустно улыбнулась и продолжила: — Не поверишь, ни в одной умной книжке не описан верный способ избежать ссоры с будущей свекровью.
— Жизнь, она иногда посложнее книжек, да? — Рон, наконец-то, улыбнулся и притянул её для объятий.
— Ты даже не представляешь, насколько, Рон, — ответила она с лёгкой улыбкой, слушая стук его сердца, который всегда действовал на неё успокаивающе. — Даже не представляешь…
***
В этот момент даже сам Теодор Нотт был удивлён тем, что не спал. Более того, на нём верхом скакала грудастая кудрявая девушка, время от времени завывая, словно банши.
«Чтоб я ещё раз поддался на уговоры этого хмыря Забини, — угрюмо думал он, старательно отплёвываясь от кудряшек девушки, которые по каким-то причинам постоянно норовили залезть к нему в рот, глаза и нос. — Тебе нужно развеяться, Тео, ты уже пылью поди покрылся… К драклам такие развлечения!»
Впервые за долгое время Нотт позволил себя уговорить на вылазку в бар. Позволил себя немного напоить и позволил себя «подцепить» молоденькой, красивой ведьме. «Посмотри, какие у неё волосы! — восхищённо шептал ему Блейз, делая очередной глоток виски. — Прямо как у нашей знаменитой заучки, а?»
«Вот бы и трахал её сам!» — Не выдержав очередной атаки кудрявых локонов, Тео громко чихнул, чем неожиданно подвёл девушку к оргазму, поддавшись всем телом вперёд. В большой спальне «сладкие» крики отражались от стен, промежность ведьмы ритмично сжимала крайне возбуждённую плоть Нотта, и ему не хватало какой-то мелочи, чтобы последовать вслед за своей любовницей.
Она была, как и большинство молодых ведьм, беспросветно глупа. Со своей подругой они подошли к ним с Блейзом сами, беззастенчиво стреляя глазками и опытным взглядом оценивая благосостояние каждого из них. Его почти тошнило от приторно-любезных, но совершенно пустых разговоров,
