Суета, начавшаяся следом, сильно его утомила. Его проверяли, тестировали и обследовали сразу три колдомедика. Почти одновременно они разговаривали сами с собой вслух, время от времени перебивая друг друга и споря.
Спустя каких-то полчаса его оставили в покое. Мать коротко поцеловала его в лоб и наказала восстанавливаться, целители влили в него несколько укрепляющих зелий и откланялись. Но как только дверь затворилась, в неё постучали вновь.
— Кто там? — спросил Драко.
— Мистер Малфой. — К нему вновь заглянул его лечащий колдомедик. — Тут к вам посетители. Говорят, ваши школьные друзья. Готовы ли вы их принять или пусть придут позже?
— Пусть заходят. — Драко широко зевнул. Кто бы там ни пришёл, вряд ли его ждёт долгий разговор.
Колдомедик кивнул кому-то за своим плечом и посторонился. В палату зашли Теодор Нотт, Блейз Забини и… Грейнджер? Малфой от неожиданности даже закашлялся.
— Вы решили здесь устроить встречу выпускников? — иронично спросил он.
— А, я вижу, сарказм всё ещё при тебе. Как ты себя чувствуешь, Драко? — широко улыбаясь, поприветствовал его Блейз. Малфой заметил, что Грейнджер отступила на шаг и как будто спряталась за спинами его друзей.
— Как я могу себя чувствовать, очнувшись и не помня полтора месяца своей жизни? — На это заявление Грейнджер как-то едва слышно пискнула, а Нотт закашлялся. — Грейнджер, а ты что тут забыла? Или перепутала дорогу в библиотеку и случайно забрела не туда?
Она молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами. Он всегда думал, что умеет читать эмоции гриффиндорцев сходу, но то, что он видел в её глазах, не поддавалось никакому объяснению: разочарование, смятение, страх, ужас, обречённость…
— Или твой суженый Уизли наконец навернулся с метлы, и ты его здесь навещаешь? А заодно решила поинтересоваться моим здоровьем? Или позлорадствовать? Могла не утруждать себя, я в полном порядке.
— Уизли больше не… — начал было Блейз, но Грейнджер сильно пихнула его в бок, и тот умолк. Заметив это, Драко присвистнул и ухмыльнулся:
— Неужели хорошую девочку с Гриффиндора потянуло на плохих парней вроде Блейзи?
Вопреки его ожиданиям, её глаза не полыхнули яростью, как это бывало в школе. Грейнджер вздохнула медленно и глубоко, зажмурилась и прикусила губу, будто ей было… больно? Чушь, она сама пришла сюда, неужели ожидала от него радушный приём?
— Думаю, мне пора, — впервые подала свой голос Грейнджер, при этом часто-часто моргая, будто борясь со слезами. — Быстрого выздоровления тебе, Малфой, — закончила она едва слышно и с громким хлопком аппарировала.
— И что это было? — протянул Малфой, глядя на оставшихся друзей.
— Она просто не… — Блейз не сумел договорить фразу и страшно закашлялся. Его согнуло пополам и Драко казалось, что он скоро выкашляет себе лёгкие. Нотт, глядя на его попытки едва слышно прорычал:
— Да перестань уже пытаться и пораскинь мозгами. — И уже глядя на Малфоя, спокойно продолжил: — У Блейза нет ничего с Грейнджер, хотя он, кажется, был бы и не против. Верно, Забини?
— А-гха-гха, да! — наконец откашлялся Блейз и распрямился. — Да, она неплохо так подросла за прошедшие годы. Правда, её мозги меня смущают. Будет затмевать мою ослепительную персону, — вымученно улыбнулся он.
***
Гермиона приземлилась в своей квартире и медленно сползла вниз по стене. Реальность происходящего накатывала на неё оглушающей волной неизбежности, накрывая с головой и грозясь затопить её целиком. Она сделала судорожный вздох. И ещё один. И ещё. Вместо выдоха из неё вырвалось хриплое карканье, и вместе с ним она дала, наконец, волю своим слезам.
Раскачиваясь из стороны в сторону и глубоко дыша, она не обращала внимания на влагу, текущую за воротник пальто. Невидящим взглядом она смотрела на чёрный город, который скрывал под собой первый снег. Ей хотелось раствориться в этом снеге, распасться на миллиард частиц замороженной воды, которая чудным образом превратилась бы в первозданную красоту с кристаллическим узором, а не ледышку. Быть может, тогда она бы принесла больше пользы — скрывая под собой голую землю, согревая в её глубине семена будущих трав и цветов. Она могла бы растаять по весне, дать жизнь новым росткам. Тогда она могла бы не чувствовать боли.
Помимо собственной воли, она вспоминала, как увидела его живого. Как невольно сравнивала с тем, кого повстречала в своих снах, и с тем, к кому приезжала полтора месяца назад. Облокачиваясь на подушки, перед ней сидел ледяной принц — уставший, сонный, с впалыми щеками и неестественно-бледной кожей. Она вспомнила, как его взгляд безразлично скользнул по ней, прежде чем его рот выдал первую колкость.
— Вы решили здесь устроить встречу выпускников?
Тогда у неё оставалась крохотная надежда на то, что он всё-таки помнит. Он же не знал, что она придёт вместе с ними? Или знал? Мысли путались, разбиваясь друг о друга. Радость видеть его, радость оттого, что они оба живы, сменялась паникой и новыми страхами. Подозрения укреплялись в ней всё сильнее и сильнее, пока не подтвердились его словами:
— Как я могу себя чувствовать, очнувшись и не помня полтора месяца своей жизни?
Всё, что сказал он после, доходило до неё как сквозь густую вату.
Не помнит. Не помнит.
Он. Ничего. Не. Помнит.
Только упоминание Рона привлекло её внимание. Блейз хотел было уже что-то сказать в её защиту, и этого нельзя было допустить.
— Неужели хорошую девочку с Гриффиндора потянуло на плохих парней вроде Блейзи?
Вряд ли она смогла бы выдержать большее. Где-то в глубине её сознания она слышала вкрадчивый шёпот Малфоя. «Трусишка Грейнджер, — дразнил он её. — Давай, утри ему нос. Скажи, что эти полтора месяца он провёл в твоей голове. — Она зажмурилась, не справляясь с эмоциями. — Скажи, что знаешь, как он боялся Хогвартса, когда приехал туда сопливым одиннадцатилеткой. Скажи, что он влюбился в тебя и занимался с тобой любовью в твоём собственном сне. Скажи!»
Гермиона поняла, что ещё капельку, ещё чуть-чуть, и она расплачется прямо здесь. Клятва, данная Ноттом и Блейзом, защитит её. Он ничего не узнает. Отныне она в безопасности. Не было никакой возможности избежать конфликта голосов двух Малфоев — одного из её воспоминаний и другого здесь — живого и настоящего. Единственное, что она могла сделать для самой себя, — сбежать. И она это сделала.
Её вой мог бы испугать соседей и задремавших на крыше птиц. Изящная чашка, привезённая из родительского дома и оставленная ею утром на барной стойке, разлетелась на мелкие кусочки от выброса стихийной магии. Соседей у неё не было, а птицы явно переживали
