Лиля аж застыла от неожиданности, а потом отвесила пощечину.
— Убирайся, Арман, — тихо прошептала она. — Кольцо найдешь на комоде в спальне. Я не выйду замуж за человека, считающего меня ничтожеством. Ты полагаешь, что я способна на измену и все равно собираешься жениться на мне?
Она развернулась, чтобы уйти. Он тут же поймал ее за руку, притянул к себе.
— Прости меня, — прошептал Арман, пытаясь удержать вырывающуюся невесту. И снова повторил: — Прости.
Отстранившись от него, вскинулась она:
— Когда мы познакомились с Иваном, мне казалось, что это и есть самая настоящая любовь. Но он сделал все для того, чтобы я осознала свою ошибку. Иван умудрился растоптать и вывалять в грязи мои чувства. И убил бы напрочь мою веру в людей, если бы не Иштван. Не знаю, как бы я выстояла без его помощи. И именно он — отец моей дочери и никто другой. Если тебя смущает мое прошлое, и оно ложится тенью на ваше графское высочество, скажи прямо. Мы расторгнем помолвку, и каждый пойдет своей дорогой.
— Мне плевать на твое прошлое. Плевать на делишки твоего мужа. Я хочу только тебя, — Арман осекся, понимая, что опять говорит что-то не то. Он наткнулся на холодный колючий взгляд. Сама Лиля молчала, в одночасье став похожей на Снежную королеву.
— Я опять несу ересь, мон ами. Прости меня. Давай оставим эту тему и никогда не будем к ней возвращаться. Для меня ты выше любых подозрений. Я не отступлюсь от тебя. Может быть, у тебя получиться меня забыть…
— Нет, — словно раненная, вскрикнула Лиля и расплакалась. — Мне очень больно, Арман, от твоих слов, но что потом? Станешь стыдиться меня? Я не вынесу этого. Давай просто расстанемся. Ты забудешь меня, а я смогу связать свои чувства в узел…
— А зачем, mоn реtit сhаtоn? — скривился он словно от удара. — Я знаю, что русская душа обожает страдания. Но я предлагаю тебе мир и любовь. Мое уважение к тебе безгранично. — Арман обнял ее, осторожно поцеловал в макушку. — Иди ко мне, mоn реtit сhаtоn, мне уже плохо от нашей ссоры. Пожалуйста, не плачь, умоляю.
Она подняла глаза и увидела в ответном взгляде настоящую боль. Позволила себе положить руку ему на плечо. Арман, ласково убрав с ее лба маленькую прядку, аккуратно большим пальцем вытер слезинки, катившиеся по лицу любимой, ткнулся губами в тыльную сторону ладони, лежащей на его руке.
— Я готов принять тебя со всеми родственниками. Твои дети, естественно, будут жить с нами. Но кроме них ты можешь пригласить маман и сестру, если пожелаешь.
— Сестру не надо, — слабо улыбнулась Лиля и тут же добавила: — А маме я бы предложила жить вместе с нами. Дети будут скучать по ней.
На самом деле она нуждалась в Раисе Петровне, как в матери и как в педагоге. Кто еще сможет давать ее детям уроки русского? Лиля категорически возражала против того, чтобы Света и Мишка забыли язык или говорили с акцентом.
— Бери маман, Виктора, — согласился Арман. — Кого еще хочешь с собой взять для полного счастья? Можешь еще и экономку пригласить. Я согласен, лишь бы ты чувствовала себя счастливой, и чтобы твоя русская душа не томилась на чужбине.
— Ирине предложу, — пробормотала Лиля. — А у Витьки своя жизнь. Надеюсь, он хоть изредка сможет приезжать к нам.
— Твой великий друг детства вместе с нами отправится в Бордо и поселится в левом крыле моего замка. Хлоя сегодня выпросила разрешение на брак. Я дал согласие.
— Витя женится на Хлое? — удивилась Лиля.
— Скорее, это моя сестра берет в мужья Пахомова.
— Когда же они успели?
— Сам удивляюсь, — хмыкнул Арман, пожав плечами, и серьезно добавил: — Тут всего неделя осталась до отъезда. Нужно дать указания Эбенхайму по поводу эксгумации.
— Поговори с Витей, он все решит, — задумчиво заметила Лиля. Она рассеянно глянула на улицу и тут же, клюнув Армана в щеку, решительно высвободилась из его рук.
— Спасибо тебе, любовь моя, — кинула на ходу и поспешила из комнаты.
Де Анвиль, гадая, что могло так взволновать Лили, посмотрел в окно и увидел бредущую по дорожке заплаканную Свету. Его невеста, как истинная мать, бросилась к своему ребенку.
— Что случилось? — испуганно спросила Лиля, когда Света только переступила порог.
— Ланс говорил гадости про меня, — зарыдала дочка. — Он сказал, что я — грязная нищенка. При всем классе, и другие дети смеялись.
— Он просто дурак, — прошептала Лиля, обнимая Светку. — Негодяй и дурак.
— Хочешь, я ему морду набью? — осведомился Митяй, тут же появившись в дверном проеме. — Подкараулю около школы.
— Этого еще не хватало, — вскинулась Лиля. — Мало мы вчера времени провели в полиции.
Она увидела, как по лестнице неторопливо спускается Арман.
— Что произошло? — тревожно поинтересовался он, а узнав причину, сразу заявил: — Не плачь, Иветт, я сейчас же отправлю в школу Эбенхайма с жалобой. Подадим иск в суд. Никому не позволю обижать тебя.
— Что он говорит? — занервничала девочка. — Я ничего не поняла.
Лиля перевела, и дочка тут же рассмеялась.
— Не надо в суд, — вытирая кулаком слезы, попросила она.
— Правильно, лучше в морду, — авторитетно заявил Митяй и приставил кулак к собственной скуле.
— Нет, — шутя погрозил пальцем Арман. — Ни в коем случае. Только через суд. Эбенхайм оставит родителей Ланса в одних трусах. А уж по шее они ему дадут сами.
— Перестаньте, — невесело усмехнулась Лиля. — Бог с ним, с этим Лансом. Обычный подонок. Не стоит обращать на него внимания.
— Мы найдем тебе жениха, — весело заметил Арман. — Какого-нибудь герцога.
Лиле снова пришлось переводить.
— Тогда уж короля, — Митяй отлепился от двери и, проходя мимо Светки, тихо заметил: — Завтра покажешь мне этого придурка.
— Может, ее не пускать в эту школу? — предложил Арман. — Все равно мы через десять дней уезжаем.
— Мама, пожалуйста, — оценила идею Света. — Скоро Рождество.
— Не ходи, — согласилась Лиля. — Мы уезжаем в Аквитанию. А там будет новая школа.
— Да? — удивилась дочка. — Так скоро?
— У Армана накопились дела, а он не хочет расставаться с нами. Даже бабушку приглашает, — объяснила Лиля дочери, а затем перевела Арману. Он закивал, улыбаясь.
— Здорово, — задумчиво проговорила дочка и повернулась де Анвилю. — Спасибо вам. Терпеть не могу эту школу.
— Я завтра заеду, заберу документы, — тут же заверила Свету мать. — И оставлю жалобу. Учитель не имел права допускать прямых оскорблений.
— Нет, — остановил ее Арман. — Съездит кто-нибудь из конторы Эбенхайма. А я заранее составлю письмо для учредителей.
На следующий день сам Карл Эбенхайм прибыл в частную школу в центре Мюнхена. Он настоял ни личной встрече с директором.
— Я ничего не понимаю, — удивилась директриса, маленькая сухопарая дама. — Ланселот Штерн учится у нас с начальных классов. Очень хороший мальчик. Трудно поверить, что он мог так сказать. Девочка ничего не путает?
— Вы полагаете, что родственница де
