– Самый худший человек на свете! Детей бьет! Потому что они его раздражают, понял? Насмехается. И еще он врун. Так и говорит: не надо мне верить, я нечестный.
– Ум-м-м, – заинтересованно протянул Улик. – Тогда почему ты хочешь его увидеть, если он такой плохой?
Динка с полминуты смотрела на него мрачным взглядом.
– Кто хочет его увидеть?
– Ты, – расстерянно поморгал Улик.
– Я?! – набычилась Динка.
Улик издал нервный смешок и поднял руки на уровне плеч, как будто сдаваясь.
– Не хочешь ты его увидеть, не хочешь! Только не смотри на меня так, ты страшная, я тебя уже боюсь.
– То-то, – фыркнула Динка.
На самом деле, мальчишка-телепат ошибался – она сейчас совсем не думала о Руи. Она думала: как все-таки хорошо, что рядом с ней оказался Улик. Если бы, проснувшись в этой палате, Динка обнаружила, что совсем одна, она бы моментально впала в отчаяние. Наверное, без конца изводила себя вопросом, для чего ее сюда привезли. Воображала бы ужасные вещи. А вместо этого болтает как ни в чем не бывало.
– Нечестно! – возмущенно заявила Улику Динка, после того как ни с того ни с сего вдруг рассказала ему о своей вчерашней ссоре с мачехой. – Таисия специально все переврала! Сделала вид, что это я плохая, смерти ей желаю, а она, значит, вся такая из себя правильная и добренькая! Ненавижу ее! Она о папе сказала так, как будто ее это не касается! Ну я ей и напомнила, что хараминская кома любого может коснуться, кто пережил Апокалипсис. Обидно же слышать, когда она о папе таким тоном говорит!
Улик с готовностью закивал.
– Ага-ага! У наших соседей год назад Светка, студентка, взяла и в кому впала. Между прочим, замуж собиралась. Моя мама ее маме помогала к свадьбе готовиться. А Светка раз – и… До сих пор в коме лежит.
– Ну! – поддержала Динка. – А Таисия с чего-то решила, что с ней такого не случится, и папу растением называет. И вообще, она…
Динка вздрогнула и резко замолчала, когда услышала, что открылась дверь. В палату вошли двое. Одеты они были так же, как те, что пришли к ним домой в сопровождении Таисии и седоголового доктора – белые брюки и короткие халаты с нашивкой «С» внутри ромба поверх нагрудного кармана. Санитары. Один остался возле двери, другой направился к детям.
Машинально, даже не задумываясь, зачем это делает, Динка поползла назад, отталкиваясь руками от пола. Но оказалось, они пришли не за ней. Санитар поманил Улика и кивком головы указал на дверь:
– На обследование.
Улик послушался: встал и, украдкой улыбнувшись Динке, пошел к выходу.
Когда дверь закрылась, девочка поднялась с пола. Она стояла так некоторое время, не отводя от двери выжидающего взгляда. Потом глубоко вздохнула. Появление санитаров свело на нет всю эйфорию от беззаботной болтовни с Уликом. Реальность стала сжиматься вокруг нее, как будто стены в палате двигались, оставляя ей все меньше и меньше пространства.
Динка обернулась. Здесь было одно окно – длинная узкая полоса на всю ширину палаты под самым потолком. За стеклом – металлическая решетка. Динка подошла к своей койке. Попыталась подвинуть в сторону окна, чтобы выглянуть наружу. Тщетно. Ножки койки были привинчены к полу. И ни одного стула в палате.
Да уж, это не больница. Это «Сотер».
* * *Ночью отключили свет. Люминесцентные лампы на потолке внезапно погасли, вынудив Динку испуганно вздрогнуть.
– Девять часов, – сказал Улик. – Всегда в это время свет выключают.
Девочка запрокинула голову, устремив взгляд к темной полоске неба. Интересно, зачем ее сюда привезли? Что им от нее надо?
Динка думала, придет тот седоголовый – доктор Стерх, – и все ей расскажет. Но он не пришел. Приходил только санитар. Принес ужин на подносе и стоял надзирателем, ждал, пока Динка все съест. А ей еда в горло не лезла. И вовсе не потому, что Динка не была голодной. Была! Слона бы проглотила! Но когда во время еды кто-то следит за каждым твоим движением – как доносишь ложку до рта, как откусываешь хлеб, – аппетит пропадает напрочь.
– Динка-а? – позвал в темноте Улик.
– А? – с готовностью откликнулась девочка.
– А чего тебя сюда привезли?
Динка на секунду округлила глаза, не совсем понимая, о чем он спрашивает. А когда поняла, тотчас потеряла интерес.
– Не знаю, – буркнула, отвернувшись к стене.
– Ну как это? – не поверил Улик. – Быть такого не может! Сюда только Измененных везут. Вот я мысли читать умею, а с тобой что не так?
– Со мной все так, – в стену ответила Динка; собственный голос прозвучал глухо. – Я самая обычная.
– Не, в тебе точно что-то есть, – уверенно возразил Улик. – Обычных в «Сотер» не привозят.
– Они просто ошиблись, – упрямо стояла на своем Динка. – И вообще, отстань, я ничего не знаю.
– Ошиблись?
Улик замолчал. В его молчании Динке почудилось сомнение. В конце концов, ответ на вопрос «Как обмануть телепата?» очень простой – никак. Но либо Динкины мысли к Улику в голову сейчас не «стучались», либо, видя, как Динка упирается, он решил сжалиться и не выводить ее на чистую воду.
– Но ты же… ну, в тот день… была там, внутри цветной воронки? – спустя несколько минут спросил Улик.
– Была, – нехотя призналась Динка.
– Ты помнишь, что там было? Чужой мир помнишь?
– Дурак, что ли? – возмутилась Динка. – Мне два года было, как я могу помнить?
– М-м-м, – промычал Улик и со вздохом сказал: – Мне тоже два года было, но я помню.
– А я нет, – отрезала Динка. – Все, не разговаривай со мной, я спать хочу.
Лежа в темноте, Динка слушала, как выравнивается дыхание Улика. Когда он начал сопеть, она поняла, что мальчишка заснул. У нее же сна не было ни в одном глазу.
Конечно, Динка помнила тот день. Даже слишком хорошо. У нее было мало воспоминаний о том времени. Это и понятно – много ли может запомнить двухлетний ребенок! Но воспоминание
