«Что, какой-нибудь парень кинул, да? Так ты не удивляйся, поражаться надо тому, как он ухитрился на тебя временно запасть.»
И это действительно была абсолютно скучная, далеко не самая обидная фраза. Но Гермиона… Она вдруг… Она просто расплакалась и выбежала из гостиной!
Драко прямо сейчас видел перед собой её лицо, как из глубоких тёмно-коричневых глаз начинают катиться слёзы, стекая по смуглым щекам, добегая до подбородка и капая на белую блузку или пробегаясь по шее. Парень тогда остановился как вкопанный, даже позволив ей убежать и не отправив парочку колкостей следом.
Просто он действительно был тогда поражён. Ему вовсе не было её жаль, это правда, чистая правда. Ему было просто тошно от того, в кого она вдруг превратилась.
И вот сейчас он не видел белоснежного пера, которое машинально крутил в пальцах перед собой. Он был полностью там, в своих мыслях, гадая, что (или кто) ухитрилось превратить бойкую и серьёзную девушку и поломанную и слабую девчонку.
Звонок выгнал его из размышлений. Наконец можно было хоть как-то высвободиться из тюрьмы своих мыслей.
Парень встал, смял пергамент, небрежно пихнув его в сумку, бросил следом перо с чернилами и, не слушая профессора, одним из первых вышел из класса.
Только оказавшись в коридоре, Драко не ощутил прохлады и свободы мыслей. Этому мешала бесконечная толкотня в коридоре. Все бесконечно толкались и вопили, наступая на ноги и чуть ли не сбивая с ног, всем хотелось вернуться в гостиную и пообщаться и с друзьями, потягивая принесённое кем-нибудь Сливочное Пиво, посмеяться, улыбаясь друг другу, почувствовать поддержку в конце тяжёлого учебного дня.
А парень почему-то почувствовал себе потерянным, потерянным где-то в этой толпе. Он не мог понять, откуда взялось это чувство. Просто вдруг он действительно начал осознавать то, что отрицал до сих пор — он очень одинок, и виноват в этом сам. Почему это мысль появилась так резко, неожиданно, словно кто-то силой пихнул её в голову, раскроила для этого череп.
Драко удивлённо пошатнулся, его снова задели, заставляя прислониться к подоконнику. Он не мог понять, в чём дело, и это очень пугало. Неужели именно сейчас, когда вокруг куча людей, когда все улыбаются своим друзьям, спеша отдыхать, он резко подумал, что Гермиона была права на его счёт.
Опять эта чёртова Грейнджер! Это она виновата в том, что, так называемая, «маска» Малфоя дала трещину, причём так резко и неожиданно. Ощущение было такое, словно он потерял память и вдруг начинает что-то вспоминать.
«Первый курс. Драко, смеясь, идёт по этому коридору рядом с Блейзом.Вокруг полно народу, все толкаются, бегут в разные стороны, чуть ли с ног не сбивают, но мальчики этого не замечают, занятые разговором о том, как можно подшутить над ещё не сложившимся Золотым Трио. На их детских лицах появляются шкодливые улыбки, их очень радуют мысли о новых шалостях, которые так любят мальчишки. В большие окна бьёт яркий солнечный свет, делая шумный коридор таким тёплым и уютным, что с этим не может сравниться и тёплая постель с чашкой какао. Заглядевшись на окно, сквозь которое пробиваются лучики солнца поздней осени, Драко не обратил внимания на то, что мимо проносится высокий парень, видимо, опаздывающих на урок, и начинает понимать, что происходит только тогда, когда чувствует удар о пол. Падение вышло не из приятных, в такой толпе никто даже не обратил на не внимания. — На ногах не держишься? — с усмешкой произносит Блейз, протягивая другу руку, дабы помочь встать. — Отстать ты, — с такой же усмешкой отвечает Драко, отталкивая руку друга и вставая самостоятельно. Они продолжают следовать по коридору, возбновив разговор, а Драко чувстует, что с таким другом он никогда тут не потеряется, никогда не споткнётся и не останется одиноким и незамеченным. Но он не сакжет этого Блейзу, никогда не станет его брагодарить, потому что он не должен быть таким. Но улыбаться ему он будет всегда, надеясь, что благодарность будет прочитана по глазам.»
Парень резко вздохнул, и перед глазами вновь возникла картина переполненного старшеклассниками коридора. В голове словно что-то просветлело. Он никогда не помнил этого незначительного события, впервые заставившего его ценить дружбу и впервые ошибиться.
Что это? Это воспоминание возникло так резко, но до сего момента Малфой о нём будто не знал.
Хрень.
Надо срочно валить в гостиную и выпить кофе или наоборот поспать. Это всё явно от усталости.
Драко оттолкнулся от подоконника и уже было сосредоточился на том, как поскорее выбраться из толпы и быстро прошмыгнуть к коридору, ведущему к гостиной, как вдруг заметил немного поодаль от себя шоколадную копну волос.
Чёрт знает, что сейчас щёлкнуло в его голове, но парень принялся настойчиво пробираться сквозь движущуюся толпу, приближаясь к девушке.
Оказавшись сзади неё, Драко резко схватил её за плечо и повернул к себе лицом.
Гермиона явно этого не ожидала, поэтому чуть не выполнила книгу, которую несла в руках, а оказавишь так близко к лицу парня она ощутила озноб и попыталась вырваться из его хватки.
— Отпусти меня, идиот, — прошипела она, изо всех сил пытаясь вырваться.
— Не дёргайся, я хочу поговорить, — с какой-то непонятной злостью произнёс Драко, схватив её за запястье и затянув в первый попавшийся по ходу пустой коридор.
Он потащил её дальше, желая утянуть как можно глубже в этот коридор и не обращая внимания на то, что девушка изо всех сил пытается вырвать свою руку, издавая бессмысленные восклицания. Решив, что увёл её достаточно далеко, парень дёрнул её за руку так, чтобы она оказалась напротив него.
— Прекрати так делать, Малфой, мне больно, — прошипела Гермиона, потирая запястье и не отрывая от него взгляда, словно боясь посмотреть на парня. — Что тебе от меня нужно?
— Я хочу поговорить, — серьёзно произнёс Драко, даже с нотками злости.
— И о чём же мы можем говорить? — тихо огрызнулась девушка, продолжая глядеть вниз, на своё запястье.
— Не говори таким тоном. И сама могла бы догадаться.
Драко, в отличии от Гриффиндорки, смотрел в упор на неё, ожидая, когда она поднимет глаза, чтобы заглянуть в них.
— Да что ты? — саркастически прошипела Гермиона, слегка поморщившись. — Должна, но не обязана.
Напряжённую ярость, висевшую между ними, можно было почти резать ножом и намазывать на хлеб. Каждый злился за своё, и каждый не мог понять и простить другого.
— В чём дело, Грейнджер? Что с тобой произошло?
