Сладкий сон, в котором меня несет на волнах океана счастья нарушается требовательными криками чаек, снующих над поверхностью. Я гоню их изо всех сил, но они назойливо требуют к себе внимания. Я отмахиваюсь, но они словно не боятся меня, продолжая наступать
— Мяу! — требовательный кошачий мявк вырывает меня из блаженного забыться.
Я прислушиваюсь к тишине каюты. Рядом со мной раздается легкое, словно дуновение ветерка, посапывание. Слышу его и умиляюсь, надеясь, что Дитриху снится что-нибудь приятное.
— Мяу! — раздается уже намного ближе.
Кошу в сторону глаза и вижу старого знакомца, вопросительно смотрящего на меня.
— Кушать хочешь? — спрашиваю.
— Мяу! — утвердительно отвечает вредный во всех отношениях кот.
— Сейчас, только встану, — предупреждаю, чтобы не ждал слишком быстро.
— Мяу!
— Да замолчи ты, настырный. Вот встану тогда и покажешь что нужно сделать.
Я медленно выползаю из объятий Дитриха, чтобы пойти накормить его кота, смотрящего на меня глазами трепетной лани. Хитер, как и его хозяин. А я ведь поверила, что кот случайно забрел на корабль. Оказывается он прекрасно живет у Дитриха в апартаментах, имея собственную миску и место у одной из стен каюты графа. А граф то с виду такой неприступный, а в душе настоящий романтик.
Улыбаюсь, поглаживая кота, мурчащего, словно двигатель автомобиля, ездившего по пыльным дорогам, в прошлом, когда еще люди только-только познавали далекий космос.
ГЛАВА 23
— Я вижу вы уже познакомились, — подняла голову и увидела Дитриха, опирающегося о переборку в проеме между двумя отсеками. В распоряжении графа, как и у капитана корабля была не одна каюта, а две совмещенные. По убранству внутри каюты особо ничем не отличались, разве что мелочами, сугубо мужскими вещами. Я бегло осмотрела все что находилось внутри, и сделала заключение, что мне приятно находиться в берлоге графа.
— Нет еще. Этот господин никак не хочет называть свое имя, — пожаловалась, продолжая почесывать кота за ушком. Тот делал вид, что никого не замечает, а люди для того и созданы, чтобы чесать его и давать всякие вкусности со своего стола.
— Его зовут Мурзик, — просветил меня Дитрих, улыбаясь. Наконец, я видела открытую улыбку на лице графа, а не ту снисходительно-пренебрежительную, что частенько красовалась на его лице.
— Мур-зик? — переспросила. Слишком уж непривычным было имя. Давно забытым. У нас в доме не было домашних животных. Как-то так повелось, что никто из родителей не увлекался, вот и мне не привили любовь к братьям нашим меньшим.
— Нет. Просто Мурзик.
— Откуда он у тебя? — спросила, скармливая кусочек кошачьего корма, найденного в каюте Дитриха. Это кот мне показал где надо взять ему еду.
— Прибился в одной из поездок. У него была сломана лапка и он прыгал на трех, был дикий и на всех кидался, шипел, словно змея. Я его подобрал, вылечил, теперь он живет у меня. Но периодически сбегает, чем нарушает свое инкогнито, — пожаловался мне граф.
— А почему ты тогда не признался, что это твой кот? — вспомнила нашу встречу с фон Кромом.
— Потому что он заяц, такой же как и твой Май. Он нелегально попал на корабль, — признался Дитрих.
— А ты, значит, любишь животных?
— Что? Не похоже? — вопросом на вопрос ответил он.
— Если честно, то не очень, — ответила как на духу.
— Вот и другие такого же мнения обо мне. Нельзя портить сложившееся амплуа, — объяснил граф свое поведение.
— А ты не такой, каким кажешься, — сделала заключение.
— Вряд ли ты сложишь обо мне правильное мнение, если будешь опираться только на статьи в желтой прессе.
— На них-то я и опиралась, — честно призналась откуда брала информацию о Дитрихе.
— Скоро наступит следующий день, а у нас с тобой остались нерешенными несколько задач, — мужчина отлип от переборки и подошел ко мне почти вплотную, нависая.
— Каких это? — удивленно вскинула брови, поднимаясь на ноги.
— Я сейчас все расскажу и покажу, — глаза графа загадочно блеснули. Он протянул руку, приглашая последовать за ним.
— Заманчивая перспектива, — я вложила свою.
И мы вновь оказались на просторном ложе графа, где с упоением изучали друг друга, даря множество приятных моментов, переживая снова и снова сладостное наслаждение от телесного общения. Все было настолько хорошо и гармонично, что должно было когда-то закончиться. Объективная реальность ворвалась тогда, когда о ней совершенно не хотелось вспоминать.
Через несколько часов корабль должен был войти в режим торможения, а к тому времени надо было собрать свои вещи, упаковать, заранее приготовив к выгрузке. В космопорте время отведенное под разгрузку пассажиров ограничено.
Мы с большой теплотой расстались с графом, предлагавшему меня проводить до каюты. Я же наотрез отказалась от этого, заявив, что сейчас каждая минута на счету, а если мы доберемся до моей каюты, то скорее всего продолжим с того места, на котором остановились. И тогда точно опоздаем по полной программе. Дитриху пришлось согласиться.
Пустота ложемента рядом со мной нервировала. Я изо всех сил старалась на него не смотреть, но глаза жили своей жизнью.
Вот и почему я не свожу с него взгляда?
Ведь сама решила сделать так, а не иначе, но почему-то теперь грущу. Почему так?
Я вспоминала события прошедшей ночи и словно заново переживала их.
Выяснение отношений. Сладостное примирение. Познание друг друга. Симпатяга кот. И… мой бег по гулким коридорам корабля. Боялась кого-нибудь встретить. Граф одолжил свою сорочку, которая доставала мне до середины бедра. От брюк я отказалась, посчитав их лишними. Юбку мне заменял все тот же платок, что и во время маскарада.
К моему несчастью я все же встретила кое-кого по пути.
— От графа бежишь? — Амелия выплыла мне наперерез из бокового коридора.
— Не твое дело, — огрызнулась. Меньше всего мне хотелось давать отчет этой девице.
— Наверное, последняя встреча она самая сладкая. Запомни ее надолго. Вряд ли ваши отношения продлятся за пределами корабля, — едко произнесла она.
— Это еще почему?
— А зачем ты графу нужна на Земле? У него там подружки поинтереснее. Не чета тебе. Это здесь на корабле на безрыбье и рак рыба, а там выбор большой. Забудет он о тебе в тот же миг как покинет шлюз «Слезы пророка».
— Это мы еще посмотрим, — произнесла, стараясь не показать виду как же мне больно от услышанного.
— Вот увидишь, — пообещала Амелия.
После встречи с женщиной в душе остался неприятный осадок, омрачивший все волшебство прошлой ночи. Вещи я собирала практически на автопилоте, стараясь не думать о злых словах Амелии, но у меня ничего не получалось. Мысли все равно лезли в голову и
