— А человека, который тебя, к примеру, просто в теории, любит, предашь при такой перспективе?
— Нет, конечно, не говори глупостей. Я знаю цену настоящей преданности. Потому что человек, который действительно любит, не продаст меня врагу за сладкий леденец. А политический режим — запросто, — женщина подняла палец вверх, будто что-то вспомнила и взяла со стола горсть сладкого изюма. — Кстати, о продажах и политических режимах. Угадай, куда меня перепродали немцы после того, как стали справляться своими силами с реализацией амбиций своих вождей?
— Макарония? Страна манерных мужеложцев и продажных политических шлюх.
— В точку. Какое-то время я пробыла в их тюрьме, но работала уже не с биохимиками, а с инженерами. Военное машиностроение. Самое забавное, что ни в одном документе американских военных реестров не проходила моя учёная степень в физико-математической области, потому что как-то произошла крупная утечка данных, и документы из Гарварда просто уничтожили по ошибке. Я не знаю, как итальянцам стало известно, что у меня есть нужные им познания. Видать, американцы приторговывают и людьми, и информацией. Но давай перейдём к тому, что тебя на самом деле интересовало всё это время. Как я познакомилась с Чангреттой.
*
Это была очень странная встреча. Сержант сидела в своей камере за сборником стихотворений, который выпросила у одного из дежурных механиков на производстве. Варвар использовал хорошую книгу, как подставку, а у Розалии обливалось кровью сердце при виде того, как она пропадает. Лука по-хозяйски отворил камеру не пойми откуда имеющимся у него ключом и, оставив дверь открытой, не проронив и слова, присел на аккуратно застеленную койку. Одна рука его была в кармане выглаженных и идеально чистых угольно-чёрных брюк, а в другой он держал красивое, спелое, красное яблоко. Картер взглянула на мужчину из-подо лба, только на несколько мгновений отрываясь от чтения, затем вернулась к своему увлекательному занятию. Тогда этот человек заговорил о яблоке в его руке.
— Плод познания истинного Добра и Зла. Символ греховности. Красивое, спелое, сладкое, но если не использовать его по назначению, оно станет медленно выгнивать изнутри и в итоге перестанет иметь какую-либо ценность, привлекательную форму и даже банальную философию.
Мафиози снял в присутствии женщины шляпу и положил её рядом возле себя на койку, а затем резким движением швырнул своё яблоко в женщину. Она только, демонстрируя выдрессированную скорость реакции, выставила руку и цепкой хваткой остановила летящий в неё фрукт, предотвращая крайне глупую ситуацию. Секунду-вторую она рассматривала его, понюхала, полностью наслаждаясь моментом, ведь годами не видела яблок, а затем, наконец-то, откусила. Чангретта довольно улыбнулся, будто кот, который только что доел остатки хозяйской сметаны.
— Какой можно сделать вывод? — Он мысленно добавлял уставшему лицу здоровый цвет, волосам — блеск, телу — дорогую элегантную одежду и сдерживался, чтобы не покачать головой от досады перед тем, что такую красавицу губят в неволе.
— Что Ваше яблоко теперь принадлежит мне, добрый гангстер, — заключённая ответила первое, что пришло в голову, не удостаивая гостя зрительного контакта, только листая страницы в поиске любимых творений известных рифмоплётов. — Я утратила склонность к поэтичности, ближе к делу.
— А эта книга помогает Вам её вернуть?
— Только скоротать вечность заключения в башне, — Розали сделала отсылку на однотипные сказки о принцессах и снова откусила яблоко.
— А что бы Вы сказали, будь я при титуле, на улице меня бы ждал белый конь, а принцессу — приличное платье и пара дорогих туфлей?
— Я бы сказала, что Вы сумасшедший, — сержант громко хлопнула книгой и положила её на стол возле себя, наконец-то удостоив гостя вниманием. — Зачем Вы на самом деле здесь?
— Чтобы вернуть яблоку былой блеск, la mia anima*. Меня заинтересовал незаурядный набор Ваших навыков и послужной список. Мне сейчас очень нужны люди, вроде Вас, для того, чтобы делать плохие вещи. Понимаете, мне нужны особенные люди, которым нечего терять.
— Non hai niente da offrirmi, pomposo tacchino,* — ответила Розали и Лука одобрительно хохотнул в ответ на её дерзость.
— Новое имя, новая жизнь и свобода от обязательств передо мной уже примерно через год. Если ты, конечно, сама захочешь уйти. В чём я лично посмею сомневаться.
*la mia anima. — душа моя.
*тon hai niente da offrirmi, pomposo tacchino. — тебе нечего предложить мне, напыщенный индюк.
*
Женщина виновато опустила глаза, вспоминая себя в тот сложный для неё период. Года военного плена повлияли на её личность, сделав обозленной на весь внешний мир, холодной, расчётливой, жестокой к себе и остальным. Другие ценности, другие принципы, другой человек. Раньше Розали любила людей, а после января 1918 года стала искренне ненавидеть.
— И я согласилась на его условия. Выполняла самые разные его поручения, начиная со шпионажа, заканчивая убийствами разной сложности. Я отдала долг мафии, но теперь расплачиваюсь перед собой.
Роза взяла из тарелки свежее, красивое, спелое яблоко, почти такое же, как принёс ей Лука во время их знакомства. Неспешно покрутив в руках, представляя на вкус, она долго рассматривала плод, а потом глубоко вдохнула его запах, как тогда в тюрьме. Только вот, поразмышляв о чём-то своём, женщина вернула олицетворяющий её тёмные стороны фрукт туда, откуда взяла. Больше она бы никогда не хотела кусать греховное яблоко и лишаться своего Эдема. Человечность вернуть себе не так просто. Теперь ей есть что терять.
— Будучи в заключении, я стала пугающе ужасным человеком, Альфред. Лука этим умело пользовался, ему это даже доставляло удовольствие. И иногда кажется, что моя человечность всё ещё находится под вопросом. Мы с ней часто спорим. А ещё ты не ответил на вопрос о Маргарет.
— Я пристрелил её, чтобы не мучилась в агонии, — Алфи забрал то злополучное яблоко, прекрасно улавливая библейскую отсылку из рассказа, а затем с громким хрустом откусил почти половину и с набитым ртом предположил: — Только не говори, что ты и макаронник…
— Нет, но могу поставить тысячу фунтов на то, что он сильно бесится из-за этого по сей день, — Картер самодовольно улыбнулась и ощутила, как Соломонс властно и ревниво обвивает пальцами ей ногу немного выше колена. На несколько дюймов выше и женщина потеряет голову. — Предложение связаться узами брака звучало из его уст дважды, и я дважды роняла в грязь его мужское самолюбие, отказывая. Этот человек — зло и возле него злом
