Преодолев несколько рядов с продуктами, мы оказались в той части базара, где бабки, женщины и девушки торговали: травами, настойками и кореньями каких-то растений. Подойдя к одной представительного вида старушке, матушка поинтересовалась:
— Цветки череды есть?
— Есть, а как же не быть? Все хорошие, в ту весну собранные… — начала расхваливать свой товар боевая бабулька, залезая в суму и разыскивая там пучок череды. Найдя, она показала его матушке, та, оценив предложенный пучок, осталась довольна, отдала ей кривоватую по краям монетку, поблагодарила и мы пошли в ряды тканей.
И вот тут среди этой красоты и разнообразия: тканей, лент и нитей, мы потеряли Боянку. Она, увидев все это богатство, ломанулась в гущу людей, что мы ничего и сделать не успели. Поплутав вместе пару минут, среди лотков, было принято решение, разделиться и искать ее по отдельности. С нами с матушкой, по левой стороне рядов, пошел один воин, а с теткой Варварой по правой стороне, Епифан и другой воин. Проверив свою половину рядов и не обнаружив пропажу в лице сестрицы, мы отлравились на помощь к тетке, пройдя метров двадцать, на окраине площади у стоящих здесь изб мы заметили: тетку, Боянку, Епифана и воина, что их сопровождали и быстро устремились к ним. Достигнув наших попутчиков, матушка облегченно выдохнула и принялась ругать девочку:
— Бояна, как же можно так убегать? Не дай Боги с тобой, что случилось бы… Дуреха….
В этот момент из ближайшей к нам избы, вывалился спиной вперед, мальчишка лет двенадцати в грязной, изорванной одежде, он упал на землю и даже не пытался подняться, а за ним, погоняя его палкой вышел здоровый, жирный мужик, в дорогой рубахе, синих штанах, сапогах по колено и рыжей торчащей во все стороны бородой.
— Поганец, вот я тебя сейчас отхожу дубиной, чтоб не повадно было… — орал мужик, потрясая палкой, увидев, что у этой сцены есть зрители, мужик быстро ретировался и оставил свою затею, избить парня. Мальчик был очень худым, волосы свалялись в колтун, одежда была явно, не с его плеча. Он сидел на земле и утирая слезы тихо плакал. — Господи, ну как можно такое допустить, ведь у него же где-то должны быть родные. Тетка Варвара остановилась и рассматривала эту безобразную сцену, позади нее стоял Епифан и двое охранников, что нас сопровождали. Рассматривая мальчика и раздумывая над чем-то мне не ведомым, она кивнув головой в его сторону, не к кому не обращаясь велела:
— Подкять!
В этот момент, я жутко испугалась, я конечно верю матушке, что тетка добрая, но последние дни ее поведение не разу не помогло в этом убедиться и с таким безжизненным лицом, парнишку вряд ли, ждет что-то хорошее от женщины. Один из охранников подошел и поднял его за локоть с земли, подведя к тетушке. Она оглядела его и спросила:
— Воровал?
— Да больно надо! — зло воскликнул мальчик, — Краюху хлеба попросил, а он меня облаял и выпнул скотина.
— Побирался значит… Родные где? — спросила все так же без эмоционально тетка. Мальчик зло поджал губы и молча отвернулся. Тетка кивнув своим мыслям, спросила:
— Ежели к себе во служение возьму, пойдешь?
Мальчик недоверчиво, зло и нагло смотрел на тетку. Подумав какое-то время, спросил в ответ:
— Смотря чем служить надобно… Непотребство всякое делать, не стану. Мало ли чего захочешь… — цинично усмехаясь, проговорил этот, уже давно не ребенок.
— Умен. — ухмыльнувшись ему в ответ, постановила тетка Варвара. — Правильно, не гоже первому встречному доверяться. Боярина Истислава знаешь? — мальчик кивнул. — Так вот я жена его, боярыня Варвара, возьму тебя, конющему помогать, пойдешь?
— Ну ежели твой конюший, меня чему научит, то пойду. А ежели, он на меня все дело свалит, а сам пить примется, то не по пути нам.
Тетка только посмеялась над словами парнишки и одобрительно сказала:
— Не переживай, не свалит, лодырей я не кормлю. — строго предупредила она. — Смотри ежели украдешь или набедокуришь чего, без рук останешься и не посмотрю, что ты мальчишка совсем. Жалостью меня не проймешь… — и обернувшись кивнула Епифану, приказав.
— Пущай один из хранителей, его на двор отведет и в бане для начала отмоет, а там глядишь и поймем, что за птица. — мужчина, что держал мальчика, поклонился тетке и потащил его за собой, в сторону выхода.
Мы вернулись в ряды с тканями, матушка, на этот раз, держала Боянку за руку во избежание рецидива, так сказать. Поплутав меж них мы прикупили: пару отрезов ткани, ленты, каменья для вышивки, жемчуг, еще какие-то жестяные, серебряные пластинки, нитки и еще что- то, я даже уже не обращала внимание. Азарт давно схлынул, под натиском адреналина и однообразия звуков вокруг. Время перевалило за обед, и я ужасно вымоталась, очень хотелось перекусить и лечь спать. Столько шума и толкотни быстро меня утомили. Закончив с покупками направились к повозке, у нее нас уже ожидал батюшка и Игорь державший под уздцы огромного, черного коня. Увидев нас, батька спросил:
— Всего накупили красавицы? Довольны?
— Всего, давайте домой скорее, а то Ведара уже засыпает на руках.
Отец подошел ближе и забрал меня у матушки, Епифан распорядился на счет погрузки наших приобретений, устроился на передке. Мы уселись на свои места в повозку, только теперь рядом с теткой села Боянка, а батька на одной лавке с мамкой. Игорь взобрался на своего коня и отправился верхом. Хорошо, что до дома тетки было не далеко. Вот сейчас приедем, попрошу матушку мне череду заварить, сполоснусь с ней, пообедаем и спать пойду. Сил нет. Въехав во двор, к нам на встречу вышли братья:
— Что — то долго вы… — сказал Отомаш. Зелислав просто стоял и рассматривал коня, на котором приехал Игорь.
— Да вот, пока закупились и время незаметно пролетело… — ответила матушка, спускаясь.
— Где найденыш мой? — спросила тетка, — Поди разузнай! — приказала Епифану, — он поклонился и ушел.
— Мам прикажи, череду заварить. — попросила я, стоящую рядом матушку. Она кивнула и пошла к крыльцу. Батька пошел следом, за нами Боянка и Отомаш. Зелеслав пошел с Игорем на конюшню, размещать его питомца.
— На стол накрывайте живо! — крикнула тетка, стоящим у крыльца служкам. — Голодные все…
— Погоди, — остановила матушка одну из девушек, — На ка, завари в кипятке и крышкой накрой, как отобедаем, мне принесешь в трапезную, а потом вещей чистых для меня и дочек в баню
