Потому он и пошел на войну. Из-за отца — и чтобы ни с кем больше такого не случалось…
Поэтому он не мог смириться с тем, что происходило с этой девочкой. Людям и так отмерен короткий срок, а тех, кто давал клятву Морготу, спасти было невозможно, но она не давала клятвы! Она просто потомок той, кто служил врагу, причем — вряд ли по доброй воле, раз уж та женщина смогла ступить на благую землю Андор!..
…Он не мог этого оставить. Выскользнув из-за стола, эльда ушел на двор, уже укрытый ночью — только узкая, как спица, полоса золотого света пролегла по утоптанной земле из дверей до приоткрытой калитки, у которой стояла девочка, тонкая, как тронутая инеем травинка, кажущаяся почти невесомой… и на мгновение он увидел: как легкая фэа, подобно пушинке одуванчика, плавно взлетает, возносится к звездам в молочной пене облаков… а роа оседает на серебристую траву, точно отброшенная шаль.
— Эй!
Она обернулась. Худенькое личико, огромные глаза и тень, которую он чувствовал, словно тошноту. Как тогда, у стен Ангамандо, глядя в бесстрастные, бледные лица врагов — мутилось в голове, было дурно и плохо… сначала. Потом — просто тяжело. Так он запомнил войну — неизъяснимой тяжестью, легшей на плечи…
Она смотрела, и невыносимая жуткость все глубже проникала в сердце.
— Ты… как тебя зовут? — он не удержал в голосе жалобной ноты. Было невыносимо думать, что это дитя — совсем малый росток — погибнет так нелепо и просто. Девочка склонила голову, и что-то мелькнуло в глазах…
— Литиэль… — словно шорох листвы прозвучал тихий шепот.
— Это… странное имя, — но подходящее ей — отчего-то в памяти возникла равнина Анфауглит, зимой — полная ледяного ветра, несущего над спекшимся шлаком секущую ледяную крупу…
— Оно мое, — сказала девочка. Так странно сказала: оно — мое… будто это имя — ее суть и ее герб. Пепел…
— Тебе не холодно? — он осторожно шагнул ближе, точно опасаясь спугнуть лесную птицу.
— Нет, — прозвучало равнодушно и тихо. Но кажется, было правдой — она не дрожала, не ежилась, хотя, с черного неба уже падали редкие снежинки. Одна, крупная и причудливая, легла на локон светлых волос надо лбом, и ваниа невольно протянул руку — коснуться…
Под ладонью блеснуло. Он дрогнул, моргнул, застигнутый видением — звездный вихрь, развеянный ветром, и зелень вод, глубокая, темная… и маленькое тело в погребальном полотне, опускающееся в темноту…
— Не умирай, — беспомощно попросил он, осознавая, что его слова будут, скорее всего, бесполезны. — Зачем? Вам, людям, и так отмерен малый срок, ты оглянуться не успеешь, как он кончится… неужели умереть — это все, что ты хочешь сделать в этой жизни? Все, что ты можешь? — Эльда опустился на колено, становясь почти вровень с нею, поймал маленькую ладонь, ледяную, как могильный камень. — Разве это не… глупо — когда цветок вянет, даже не распустившись, не увидев солнца, не познакомившись с бабочками, не дав никаких плодов, никому не подарив радости?
— Цветы цветут не для чьей-то радости, а потому, что такова их природа… — отозвалась она, но не отняла руки, продолжая глядеть куда-то в темноту, немигающе и жутко.
— Но ты человек, не цветок, бездумный и бессловесный! Послушай… ты просто блуждаешь во тьме, просто устала и заблудилась. Знаешь, государь Нолофинвэ со своим воинством тоже долго шел во мраке через холод и отчаянье, которым, казалось, не будет конца, но в конце концов, он достиг земли и взошло солнце! Будет рассвет — главное, не останавливаться, не сдаваться холоду и смерти! — он говорил, бережно сжимая тонкие пальцы, и с радостью чувствуя, как видение зеленой воды отдаляется и медленно тает.
Она прикрыла глаза, вздохнула, и детская ладонь медленно сжалась в кулак.
— Как твое имя, светлый господин?
— Сулимо… ну… как прозвище Короля Манвэ. Можно просто Лимэ. И я не господин, я простой эльда. Не принц, не военачальник…
— Сулимо… я запомню.
========== Часть 9 ==========
Что выберешь ты, когда видишь перед собой прямой путь, дорогу к цели сердца своего, и ясны тебе все твои дела на этой дороге — просто следуй голосу сердца, просто иди вперед.
Что выберешь ты? Это так просто — когда ты видишь свой путь…
Что выберешь ты, когда стоишь в пустоте, и вокруг туман, и пустота дышит в спину разрытой могилой? Лишь на миг поманило видение грядущего счастья — и снова рассеялось от слов этого юного эльда, желающего помочь, починить сломанное, воссоздать целостность скорлупы разбитого яйца…
Она склоняет голову над стебельками сухой травы. Близкое море дышит влагой, теплый бриз приносит запах соли — но для трав это не полезно, их нужно часто перебирать, чтобы не отсырели, не слежались…
Она не спала в прошлую ночь. Незрячими глазами глядя в темноту, как бусины, перебирая слова…
Неужели умереть — это все, что ты хочешь сделать в этой жизни? Все, что ты можешь?
Горькая усмешка.
Что я могу?
Стоило лишь задать вопрос — и в тенях грядущего она увидела себя — увидела, как идет по благословенной Валар земле, открывая истину народу эдайн. Народу врагов — но для Учителя они не были врагами, лишь глупыми детьми, боящимися темноты и верящими в страшные сказки. Но ведь есть и среди них хорошие люди, достойные люди, не считающие, что всякий, носящий черное, достоин лишь смерти. Полюбил же ее покойный дед бабушку, девушку из Аст Ахэ? И прадедушка принял ее, и в деревне ее не обижали…
Быть может, именно ей суждено открыть истину людям Трех Племен? Быть может, для того она и родилась здесь?
Потрескивал костер — остывали угли… поскрипывала на ветру под тяжелым грузом висельная петля. Смыкались над головой воды моря… да, ее ждала смерть, но она видела — как шли по ее следам люди, юные, с сияющими глазами и крылатыми сердцами — шли к небу, вслед за звездой надежды — не той, что создана из ложного Света, но той что рождена силой людских сердец…
А те, кто предпочтет остаться слепыми… что ж, пусть остаются среди своей обыденной грязи, среди невежества, жестокости, суеверий и страхов…
Наверное, забавно было то, что отвел ее от края и показал новый путь эльда из Валинора с именем — прозвищем Короля Мира. Юный и добрый — дитя, но по-прежнему враг; был бы он столь заботлив,
