— Ну, дело твое…
Литиэль — пятнадцать лет. Из тонкой, худенькой девочки она выросла в такую же тоненькую девушку с худеньким личиком, узкими бедрами и практически отсутствующей грудью. Деревенские девчонки ее снисходительно жалели, парни глядели мимо — и слава Эа, поскольку, если б пришлось справляться с завистью ровесниц и вниманием мужчин, она бы…
Сама не знала, что бы сделала.
«Скорее всего, ничего».
Она ненавидит этот голос — свой собственный, но чужой, бесстрастный, как зимняя стужа. Голос — иллюзия, мара, морок измученного разума, голос — жестокий и лживый…
«Всего лишь голос твоих сомнений. Ты не можешь этого не признать».
«Ты не я».
«Может быть, ты права. Я никогда не захотела бы стать тобой».
«Так оставь меня! Исчезни! Тебя не существует!»
«Нет. Пусть ты сильнее и старше, пусть у тебя есть великая цель, а я не успела даже понять, что такое любовь — я не уйду. Это мое право».
«Нет, нет. Это мой путь, не твой».
«Твой путь ведет тебя в пропасть, и ты не видишь иного конца».
«Пускай! Ты не я, уйди, исчезни!»
«Нет».
Когда это началось? Когда она услышала голос, противоречащий, возражающий, насмехающийся, ее собственный — как это вышло, почему? Она знала о болезнях духа, о безумии — но не могла признать себя больной, хоть ее состояние и походило на безумие. Такое, когда в одном теле поселяются два разума… когда противоречие между ними так сильно, что рвет рассудок в клочья…
Когда она впервые разделила себя — ученицу Темного Валы, Элхэ-Видящую, и девочку Литиэль, глядящую на мир словно из водных глубин — для нее все, что составляло суть жизни Элхэ, было подобно зыбким бликам солнца на волнах…
Когда кошмар грядущего встал перед ней в неумолимой неотвратимости — пепел Лаан Ниэн, прах мертвого мира — для Силы, вставшей на ее пути было все едино.
Единый.
Эрэ, Пламя, Создатель, Всеотец, жестокая лживая тварь, погубившая столь многих, и она погубит еще больше, она уничтожит Арту, сожжет весь мир лишь потому, что люди осмелились выйти из-под его власти…
«И ты ничего не изменишь».
«Нет, я сумею! Я найду выход!»
«Что же, ищи…»
И ветхая, уже не черная, а темно-серая ткань перед ее глазами разлезается нитями, рассыпается хлопьями пепла, и пальцы роняют иглу… впрочем, тут же проворно подхватывая, принимаются за дело.
Литиэль утомленно вздыхает — борьба с собственным рассудком отнимает очень много сил. Двойственность самой себя ощущается странно и неудобно — то она живет, как жила, и в сердце ее покой и тишина, а то ей хочется сорваться проповедовать рыбакам из деревни истину учения Тьмы. В отличие от себя-Элхэ, она признает, что больна, но молчит об этом — в старые времена одержимых топили, и ей совсем не хочется узнавать, какова на вкус морская вода, и как в ней захлебываются.
Но она не знает, что может сделать теперь… что она хочет сделать, помимо того, как вернуть любимого… о, Элхэ любит, страстно и безоглядно, божественно сильно — а она помнит чувство тягучей пустоты, вползающей в нее с каждым глотком из той чаши — из рук учителя…
Она не может любить, не может испытать этот огонь, эту радость. Пустота поселилась под сердцем, и не покинет его, пока они не сольются, как два ручья — тогда она обретет любовь, оставшуюся своей части из прошлого. А заодно ее цель… и ее кошмары.
Она не может решиться. Однажды отделив себя и свой невеликий опыт, не хочет слиться, став кем-то другим — это изменение та же гибель. Когда две реки сливаются в одну, кто скажет, которая из них течет дальше? Или это уже совсем другая река?
========== Часть 10 ==========
Велик и прекрасен Арменелос, Город Королей у подножия Менельтармы! Светел и славен, и подобен светлому Тириону, ибо искусные мастера нолдор приходили к людям делиться мудростью, приносили дивные подарки…
— Ну что ж, светящиеся шарики — это неплохо, — заключила Нарбелет и поставила подпись на длинном свитке с перечнем даров. Феаноровы светильники везли часто и помногу, различных форм, цветов и размеров, из чего ведунья делала вывод: несмотря на то, что изобрел эти штуки великий мастер, в изготовлении они достаточно просты и дешевы.
На самом деле по-настоящему полезных волшебных вещей эльдар дарили мало. Фонарики — это, конечно, чудесно, не коптят, светят долго, не гаснут от сквозняка, и пожара от них, как от опрокинутой свечки, не приключится. Полезная штука, дворец Короля и богатые дома ими украшены. Но вот, палантиры… семь штук, и надо как-то разделить.
Один, разумеется, нужен Королю, другой — Храму. Еще пять… раздать по «лучам» острова? Ох, вот ведь задача… давать власть князьям — не то, что поспособствует покою и процветанию страны. А палантиры, это власть, как ни крути.
Или просто объявить все камни личной собственностью Короля? Все-таки подарки свои эльдар везут ко двору, а не продают на ярмарке.
Решено! Стряхнув с пера каплю чернил, Нарбелет вывела на следующем листе: «дальнозоркие камни — 7 штук, отправить в личную королевскую сокровищницу». Вздохнула, отпила из чашечки травяного отвара, подперла голову ладонью, и уставилась за окно. Там, близко — только руку протянуть — клонились под тяжестью плодов ветви яблони. Женщина помнила, как лично выбирала места для валинорских саженцев, как тоненькие прутики одевались нежными зелеными листочками, как на них появлялись первые цветы… в тот же год она сумела прихватить из очередной партии даров великолепное серебряное зеркало, ничуть не потускневшее с течением лет. И память ей не лгала — ее собственное лицо осталось прежним, хотя, в Эндорэ женщина на восьмом десятке лет — глубокая старуха. Она же, как будто даже помолодела, да и ее подруги тоже, не говоря уже о Морэндис и Гвайтрен… старик Дагмор все небо коптит, юные племянницы — многим уже за двадцать, по прежним временам — перестарки, а все, как девочки, поют и играют… да и приметила она — растут медленнее.
О, Эленна, чудесный дар…
А во дворце скоро праздник. Музыка, танцы будут, игры и вино… вот, тоже проблема. Надо девчонок в свет вывести, пристраивать пора — за хороших парней, а то еще найдут себе от дури и безделья каких-нибудь конюхов — позорище будет… и конечно же, кому этим заниматься кроме тетки Нарбелет? Что отец, что братья — блаародные мужи, воители — им лишь бы выпить, служанок потискать, подраться, да песни попеть. А с девчонками возиться невместно, пускай этим тетка занимается, приличию учит, да следит, как бы вином не упились, да пояса и платки под кустами в королевском саду не растеряли…
А тут еще Морэндис хвостом вильнула — не приехала
