— Обязательно.
— Спать хочу, — призналась ученица. И улеглась на лежанке. — Пока там была — и усталости не чуяла, а сейчас навалилось…
— Отдыхай.
Литиэль отошла к окну. Странно — план удался, а чувство такое, что где-то ошиблась или обманулась. Она взяла кувшин, отхлебнула прямо из горлышка, прищурилась, глядя на блики, скользящие по темной поверхности настоя. Короны и обнаженные мечи, кровавые лужи и искры пожаров. Все так, как должно было быть. Как должно случиться.
И правильно.
— Ты еще пойдешь на гору? — тихо спросила она.
— Мм? — сонно отозвалась девушка. — Нет. Второй раз я столько в себя не вмещу — это Эле благословленный, а я просто влюбленная девочка. Может быть, позже… лет через десять…
— Хорошо. Спи, — Литиэль бережно погладила золотые волосы ученицы.
Да.
Через десять лет она умрет.
========== Часть 17 ==========
— Верхнее платье оттенка сапфира и дымчато-белый испод. Да-да! И платок с узором «морская пена». Нет-нет, никакого льна! Шелк, только шелк и шерсть тончайшей пряжи! Лебяжий пух… не успеем! Валинорские лебеди, они сейчас живут в истоке Сириля. Нужна парочка… нет, десяток! Пух и перо для накидки. Для полога кровати тоже понадобится… и наверняка многие захотят себе такие же накидки. Ох, госпожа моя, как вы прекрасны!
Гиланнет смущенно улыбалась, поворачиваясь, как велела мастерица. Литиэль пила отвар ацелас, стоя у окна. Когда закончится обмерка будущей королевы, то же ждет и ее. Король хочет, чтоб все были в праздничном — что ж, можно и принарядиться.
Она улыбнулась. Для того, чтоб произвести нужное впечатление, понадобится особое платье… на королевскую свадьбу все придут пестрые, как южные птицы, в мехах и перьях, стремясь перещеголять друг друга украшениями… поймет ли мастерица то, что ей нужно?
Устало вздохнув, она прикрыла глаза. Зная, что многие будут недовольны тем, что женой Короля стала безвестная воспитанница жрицы из небогатого семейства, она знала и то, что некоторые захотят что-нибудь с этим сделать. Будут те, кто ограничится злобным шипением и злословием… будут и те, кто решит устроить юной невесте небольшое падение с лестницы — благо, ядовитых грибов в благословенной земле не произрастает, а все известные знахарки и ведуньи под присмотром госпожи Гвайтрен, ставшей кем-то вроде наблюдателя и помощника для живущих в королевском домене целителей. Она знает всех, кто обучается ведовству, и всем неустанно втолковывает, что лишь милостью короля они нынче стоят столь высоко. Ведь и правда — по нынешним временам, когда здоровье людей так увеличилось, целители нужны были гораздо меньше, чем раньше. Сама Литиэль попала на такое хлебное место, как большой город с идущими на окраинах стройками только по знакомству — как ученица подруги арминалетской «смотрящей».
Да, «Смотрящая» — хороший титул. Надо бы ввернуть на ближайшем собрании, должен прижиться. Хотя бы в качестве неофициального.
А еще на такое событие, как королевская свадьба, непременно приедут наставница, госпожа Дайгрет и девы из Горного Храма, и их надо будет принять. Последним, кстати, что-то потребуется лично от нее — Литиэль болезненно сощурилась в раздражении от мыслей о пустых интригах за власть. Как хорошо вести по пути Гиланнет — простая влюбленная девочка, не то, что эти… чайки, дерущиеся за тухлую селедку!
Впрочем, ей нетрудно будет подыграть.
Литиэль поставила чашку и обернулась. Воспитанница уже высвобождалась из паутины мерных лент, а мастерица, улыбаясь, манила ее на место Гиланнет.
— Прошу, госпожа! У вас такие красивые волосы, такой чудный цвет! Я бы посоветовала вам…
— Подожди, почтенная, — мягко остановила она. — У меня есть некоторые предложения. Скажи мне, сможешь ли ты сшить…
***
— Она? Точно она?
— Та самая?
— Валар клянусь! Я ее на всю жизнь запомнил!
По старому правилу нарядиться красиво на праздник означало — ярко и украшено, и конечно, желательно в светлых цветах — эльфийской краски, дающей плотные темные цвета, привозили немного, и она быстро линяла под солнцем и ветром с моря. Да и не очень-то при дворе такое ценилось — когда еще живы были те, кто помнил черные знамена и черные платья рыцарей врага. Да и черный цвет Дома Феанора оставил по себе недобрую память…
Словом, вырядиться в жесткий шелк, ослепительно белый для простого платья и угольно-черный для верхней мантии, расшитой по рукавам и вороту узкими белыми перьями… это было несколько вызывающе. А учитывая неизменное мифрильное ожерелье, которое понемногу стали считать ее личным знаком, порождало сходство с узким белым клинком в темноте.
А еще шла она прямо за невестой, опережая даже ошалевшее от внезапной чести семейство Коррахов, и ловя обращенные на нее взгляды, чувствовала в них опасение и тревогу. Должно быть, здесь были люди, которым запомнилась та ночь, и убитый за песню мальчишка…
Кого-то это должно было отпугнуть. А кого-то спровоцировать. Вон, ползет по толпе гостей настороженный шепоток…
— Жрица Единого… целительница она, точно! Двоюродному дяде сломанную руку сложила, да так хорошо, будто и не ломал!
— Может и целительница, — шептали в ответ. — Да только не видел ты ее на празднике в честь достройки Дворца! Клянусь именами Валар, простая целительница так бы не смогла!
— А что там было-то? Я слыхал — чернеца прибили…
— Не знаешь? Ну слушай, я лично видел: дело было, когда уж настала глубокая ночь. Сам понимаешь, все пьяные, всем весело, и тут вылазит этот! Морготов объедок! И как раскроет рот — все так и застыли.
— Ругался?
— Кой там — запел! Да не просто запел, я уж и не помню, о чем — короче, хозяина своего прославлял, стервец. И все замерли. Веришь ли — стоим, как обмороченные, слушаем ересь эту, и с места двинуться не можем! Ни ворохнуться, ни словечка вымолвить — заворожил, поганец!
— А она что?..
— А она и говорит: не будет здесь места злу! Во имя Валар и Отца нашего, да рассеется черное лиходейство! И у меня будто в голове прояснилось — ушли злые чары! Ну, тут уж я долго не думал — камень схватил, и соседи мои не отстали… вот так-то.
— Стало быть, она не только целительница, но и впрямь следит за чернецами. Вот ведь пакость какая — ты их в дверь, они в окно!
— А может быть, она не только за чернецами следит?
— Ты это о чем?
— А слышал, как пару лун назад старый Двайра из Ферринов государыню при всем дворе выскочкой назвал? Двух дней не прошло — споткнулся на лестнице и четыре зуба себе об ступеньку выбил.
— Что ж,
