— Валар знают, но слыхал я — будто эта целительница сказала в разговоре, что, мол, у кого язык слишком длинный, тому частенько приходится зубами платить.
— А где ты это услышал?
— А тетка моя рассказала. У меня знаешь, какая тетка? У ней слух, как у вестника Манвэ — все знает!
— Верю, верю! Но нам-то за зубы можно не бояться, мы государыню не ругаем, а наоборот — одобряем. У нас-то семьи тоже не шибко богатые…
— Но ты все ж поосторожнее. За языком следи…
Нужна ли ей репутация пугала при королевской семье? Нет. Ей лично — не нужна и даже вредна, поскольку не очень-то подойдет к роли доброй тетушки для королевских детей. Но она понадобится тем, кто пойдет за нею следом, ее преемницам, наперсницам королев, поверенным маленьких тайн, грязных секретов, забавных увлечений и темных страстей. Король и королева должны быть первыми после Эру на этом игрушечном острове. А кто вторым? Князья? На первый взгляд — возможно. Однако, нужны те, кто, как и король, стоит в стороне и над. Не важно, как их будут звать — жрецы, мудрецы, ведуньи…
Но вот, шествие остановилось у Белого Древа, где в окружении своих ближних ждет король.
— Вот, дева Гиланнет, любимая и любящая, пришла по зову сердца, и перед лицом Единого обещается возлюбленному своему в любви и верности, делить с ним жизнь в горе и радости, в войне и мире, в доме и в городе, отныне, и пока смерть не разлучит их. Я, Литиэль Тирнаэль, свидетельствую, — говорит она, выступая вперед, и обводит пристальным взглядом толпу, собравшуюся в залитом солнцем дворе.
Впереди еще много дел — Нарбелет, несколько ошарашенная великим возвышением той девочки, которую сама же учила обращаться с учетными книгами, Морэндис, с которой не нашлось и минутки словом перемолвиться, бабушка Дайгрет, совсем иссохшая, но все еще крепкая, несколько женщин с перышками в волосах… Литиэль болезненно щурится — в последнее время ее часто мучает головная боль. Они пришли за чем-то… хотят чего-то… договориться, передать? Смутно мелькает — золотая чаша, золотая — это важно. Темное-темное зелье, вязкое, падающее в нутро, как комок мокрого снега.
Впрочем, сейчас это неважно. Король берет за руки свою невесту, произнося клятву, откидывает с ее лица легкий белый платок и обнимает бережно, как птичку…
Она отводит глаза. Как будто бы для того, чтобы еще раз скользнуть по толпе острым внимательным взглядом — но внутренне зная, что если поглядит на счастливую пару еще немного — не сдержит слез.
Почему-то очень больно внутри.
Ей надо скорее поговорить с женщинами из храма.
Комментарий к
*Тирнаэль - Защитница
========== Часть 18 ==========
Много лет назад, не в силах сладить со своим рассудком, блуждая в кошмарах грядущего, она напросилась с госпожой Айвиэль в горный храм, который прежде обходила, сторонясь странных женщин, называвшихся служительницами Эру, а еще — сестринством Намо. Она не знала, почему, но чувствовала — этот храм посвящен более Стражу Мертвых, а Прядущий Судьбы, утерявший свою песнь, не имеет к ним отношения. Странная раздвоенность пугала, но что ей бояться, когда собственный разум восстает против нее?
И оказалось — ничего страшного здесь нет. Смешно — ждать, будто только она войдет под темные своды, как на нее укажут пальцами и закричат — вот она, отродье Врага!
Ее приняли… дружелюбно.
Сначала, конечно, была госпожа Айвиэль. Эльфийку с почтением проводили в келью с видом на море, ей самой досталась маленькая комнатка почти под крышей, с окном, выходящим на внутренний двор. Дивно было увидеть странное устройство, греющее каменный храм, и называющееся «водовод» — трубы, по которым вода из горячих источников поднималась наверх. Оказалось — изобретение Феанора… в Аст Ахэ таких не было, Твердыню Севера грела сила ее создателя.
Еще здесь были большие купальни, колокольная башня, и гордость сестринства — библиотека, насчитывающая целых шесть книг! «Легенда о сотворении Мира», «Повесть о Смуте Валинора», «Повесть о Берене и Лютиэн», «Поучение о злокозненной судьбе сынов Феанаро, произошедшей из несоразмерной гордыни», «Большой травник», и какая-то еще, которую читали только старшие сестры. Ее держали под замком в келье наставницы Храма.
Для Литиэль, кстати, немалой неожиданностью оказалось то, что все обитательницы Храма, включая даже самых младших, знали грамоту. В те времена, которые она помнила, эдайн относились к умеющим читать с большой настороженностью. А теперь, глядите — это дело пользуется уважением… и дети, живущие в храме, среди всех каждодневных занятий обязательно уделяют час на чтение и письмо.
Впрочем, чтобы заметить это все, ей пришлось изрядно постараться. И… сделать то, что Учитель считал самым страшным преступлением — но, может быть, ее оправдывало то, что она делала это сама с собой?
Дни, недели, месяцы, сливающиеся в кошмары, в видения гибели мира. Дни, недели и месяцы поиска пути, слепого блуждания в сером тумане. Она — Элхэ — не могла следовать тому пути, который предопределила себе когда-то — видя, как с каждым ее шагом ближе становится белое пламя. Но не могла и изменить ему — не изменившись настолько чудовищно, чтобы почти перестать быть собой…
Что от нее осталось? Ахэ-тэн-Эа, вечны друг в друге, замкнутый круг… ее Звездное Имя, ее суть, ее Путь.
Она отправилась в горный храм потому, что просто не могла больше оставаться в тихом домике среди берез и лиственниц, в запахе рыбы, ячменного хлеба и трав. Первый шаг по новому Пути был почти невыносимо труден: Храм — это тело, изломанное в запредельном усилии, бессонные ночи и дни в «бдениях» под ледяным водопадом, это тяжесть, изгоняющая все мысли, кроме желания наконец лечь и расслабить сведенные судорогой мышцы. Это возведенная в абсолют покорность судьбе — «все в руке Отца», та самая сила Предопределенности, против которой боролись Учитель, Гортхауэр, все они…
«Все в этом мире следует незримому закону. Камень падает, повинуясь земной тяге, и приливы движутся, повинуясь Тилиону, и птицы летят из края в край, повинуясь смене сезонов. Так и дети Эру подчиняются Его воле, ибо она есть Высший Закон, Закон, который неведом и непознаваем нашим скудным умом. Так утешьтесь единственным знанием — все в руке Его, и да станет смирение вашей радостью, ибо нет ничего, что пребывало бы вне власти Его. Те же, кто в упрямстве и своеволии отвергает Свет Его, канут в Ничто…»
Этот шаг — второй — был невыносим без всякого «почти», но она смогла его сделать.
Первые полгода выпали из ее разума, как скользкая рыба из рук. В беспрестанных мучительных упражнениях, от недостатка еды и сна, от кошмарного видения, приходящего в
