Короче, мало кто сражается, стоя на месте и выдавая правильный щит на определённый тип атаки. Более того, чтобы такое произошло, подобных уникумов должно найтись как минимум двое. Однако я сам ухожу в другую крайность. Если боевая идеология шумерской школы предполагает условно атаковать самому атакующими приёмами и отражать атаки защитными, при этом ни то, ни другое вовсе не обязательно является классическим боевым заклинанием или доспехом/щитом, то вот мой собственный стиль боя вообще не предполагает защищаться от атак. Я скорее уворачиваюсь и ухожу от них. Предвидение, большая скорость благодаря рывкам с помощью с’мшитского “быстро” и телепортация дают чудовищную мобильность и возможность как своевременно реагировать на удар, так и просчитывать атакующие комбинации. Личные защиты и раздвоение позволяют иметь более чем достаточно шансов на ошибку, так что я вполне могу позволить себе столь рискованный стиль боя. Это позволяет мне как минимум экономить ману на прожорливых доспехах и защитных чарах. А энергии у меня не так много.
Но подобный боевой стиль приводит к тому, что любое столкновение с условно равным противником превращается в настоящую гонку со смертью. С одной стороны это позволило мне отточить свои боевые навыки. Когда каждое сражение заставляет выкладываться умственно и тактически на все сто, растёшь над собой быстро. С другой же, это очень сильно утомляет. Правда, именно так и никак иначе возможно противостоять превосходящему противнику. Тем же гончим. Стоя на месте, с ними не совладать.
Но имея огромный запас маны я собирался именно что стоять на месте. Три костра, разнесённые от посоха-тотема Шак’чи на расстояния метров пятнадцать обеспечивали неплохую освещённость. Как и подвешенные светляки в количестве аж полусотни штук. Я их настолько наловчился создавать, что мог одним усилием воли кидать эти белые мерцающие шарики в воздух горстями. Едва ли на это требовалось больше концентрации, чем на те же лезвия ветра. Гончие не могут выпрыгнуть из моей собственной тени, если эта самая тень не вытянута достаточно далеко от меня. На закате к примеру тень может достигать и десятка метров в длину. По моим прикидкам, с учётом прошлых боёв, гончие могут воспользоваться участками моей собственной тени, которые находятся от меня на расстоянии не менее метров двух. В общем-то, похожее правило действует и для теней других предметов. Хотя там расстояние меньше. Помнится, в одно из прошлых столкновений одна из тварей вполне спокойно прыгнула из тени с расстояния в полтора метра. Правда, та тень была достаточно густой.
С тем количеством света, которым я залил окружающее пространство, густых теней внутри треугольника костров не осталось совсем. Осветлённые же тени, которые и тенями-то можно назвать с трудом… Насколько я успел изучить своих неизменных противниц, прыгать из таких “окон” им будет сложнее.
Помимо прочего, я заготовил несколько сюрпризов. Каких? Всё просто. Раньше я нередко пользовался интересным фокусом. Есть такое слово — слово Гибила. Фактически — очень сильное имя. Я бы назвал его заклинанием из магии имён, хотя это и будет не совсем верно. И у этого имени есть ряд интересных свойств. К примеру, если произносить его вслух, то можно призвать могучее всепожирающее пламя. Правда, призвать — это одно. А вот контролировать — совсем другое. И пожирает оно чаще всего именно призвавшего мага. Но я много с ним тренировался и достиг определённых успехов. Вообще, произношение вслух неэффективно. Даже если осилить имя Гибила и не давать этому слову сжечь самого себя, управлять им непросто. Эффект непредсказуем. Но это — если произносить вслух. А вот если написать… Обычно написанное слово Гибила превращается в локальный филиал Ада в каком-то отдельно взятом месте. Оно выпивает силы мага, обращая их во всеразрушающее пламя. Повезёт, если сбежать получится. Однако, если уметь и иметь силы контролировать этот процесс, то можно самому вложить ману в нужный момент, тем самым начав процесс. Был у меня старый трюк… На куске ткани я писал слово Гибила. Затем попросту убирал в инвентарь. Время там течёт невероятно медленно. Оно просто не успевало активироваться и потерять стабильное состояние. После того, как тряпка доставалась из инвентаря, она была метастабильна. Как граната с выдернутой чекой, которая почему-то не взорвалась. Вроде и не бабахает, но если стукнуть хорошенько, то чёрт знает что произойдёт. “Стукнуть” по начертнанному слову Гибила можно было вливанием маны. Таким образом я мог кинуть эту чудную тряпку в кого-нибудь, залив небольшой участок пространства пламенем.
Был у меня и ещё один трюк. С’мшитский знак “быстро” на камне позволял несильным броском отправить камень с огромной скоростью по направлению броска. А вот недавно мне пришла в голову идея совместить силу Гибила с с’мшитскими знаками.
Не сказал бы, что придумал что-то гениальное. Если просто написать имя Гибила на камне, то оный камень может как взорваться множеством раскалённых осколков, так и расплавиться. И эффекты могут быть совершенно разные, в зависимости от свойств камня, вложенной маны, контроля над словом Гибила и тому подобных нюансов. Но весь смысл был в том, что “быстро” на с’мшите — это далеко не то же самое, что “быстро” на том же шумерском.
Отчего с’мшит такой уникальный и особенный? Чем он лучше греческого или индийского? Всё просто. С’мшит, в общем-то, не использовался в качестве полноценного разговорного языка. Были люди, которые на нём говорили, но они владели как минимум ещё одним. Сам же с’мшит был придуман чародеями для чародеев. И оттачивался на протяжении поколений. Каждое слово имело не просто какой-то смысл, но и все нужные оттенки смысла. Именно поэтому можно было достаточно эффективно формировать цепочки “защита-щит-огонь”. Если бы я попробовал такое “заклинание” выдать на шумерском, то мог бы получить
