Чёрт! Чёрт.
Он отшатнулся, будто увидал призрака, и прижался к стене. Вот так да! Он собирался искать Лизи, а она сама пришла к нему в руки. Завернулась в одеяло на его кровати и спала словно куколка: волосы рассыпались по подушке, тихонько посапывала. Маленькая. Беззащитная. Джокер было шагнул к кровати, но взгляд упал на зеркало: отражение хитро ухмылялось. Удивительный эффект: он смотрел вглубь самого себя и читал свои же мысли. Зазеркальный Джокер оскалился в ответ.
Нельзя вычёркивать удачную шутку! Джокер попятился и вышел из комнаты, скользнул в ванную и закрылся на щеколду. Нависнув над раковиной, он тихо хохотнул и поднял взгляд на зеркало. Да, зазеркальный Джокер, у тебя созрела первоклассная шутка! Он не пойдёт сейчас к Лизи, она не узнает, что он раскрыл её маленький секрет, и именно на этом моменте ловушка захлопнется. А Артур поможет, закончит начатое: он не выдаст Джокера, но зато успокоит Лизи, усыпит её бдительность. Квартира Артура станет ловушкой, и когда пташку нужно будет загнать в угол, она будет прилетать сюда. В клетку. Сама. Ну разве не прелесть?
Артур, твой выход. Не подведи.
Он подставил ладони под кран и позволил воде прикоснуться к губам, разрешил целовать щёки, унося вместе с мыльной пеной алую краску. Белая и красная. Они смешивались и напоминали вишнёвый сок, но никак не кровь. Клоуны никого не забивают до смерти, а вот клоуны-убийцы… Артур закусил губу, жалея, что под рукой не было блокнота: он там, в комнате, под подушкой на диване. Надо запомнить шутку: клоуны-убийцы…
Хорошо, очень хорошо. Он расстегнул пуговицы на рубашке, стянул её с худых плеч и бросил в корзину для белья. Зря не пошёл переодеваться, сейчас не пришлось бы в ступоре соображать, что же делать. Чёрт. А если бы Лизи услышала его? Или ещё хуже: не спала бы. Она бы нашла другое место, куда можно сбежать, и шутка не состоялась бы так удачно.
Артур ещё раз намылил лицо, хотя краски на коже уже не было, но хотелось как следует закончить ритуал перевоплощения в маленького тихого человека. Джокер притаился, но не так как смех. Смех отвратителен, он вылезал не в то время и не в том месте, всегда не вовремя, мешал, пугал людей, отталкивал их. А Джокер умён и изворотлив. У него всегда на всё был готов план. Ведь это он шепнул Артуру идти домой, а не в гримёрку. Он будто чуял: что-то не так, что-то грандиозное намечалось — и не промахнулся.
Артур грозно улыбнулся своему отражению. Маленькая Лизи в большой ловушке, и она об этом не узнает. Пока. Тоже хорошая шутка, когда-нибудь он её расскажет в Пого, но не сейчас, иначе Лизи обо всё догадается. А спугнуть её нельзя.
Сложив остальную одежду в корзину и набросив сверху несколько полотенец, Артур ещё раз посмотрелся в зеркало и вышел из ванной. На ходу натянул майку и юркнул к Лизи под одеяло.
— Эй, я тебя потерял!
Он куснул ушко, мягко, нежно — это Джокер подсказывал, что делать. Помогал, пока не спрятался глубоко в сердце. Главное не перейти грань, не переиграть и остаться Артуром, чтобы не напугать Лизи. Она потянулась — сонная, миленькая — и поманила Артура к себе. Он приподнял одеяло, разглядывая её: без белья, без трусиков, без всего — и ухмыльнулся.
— Я к тебе несколько раз заходил, но тебя не было. Куда ты пропала? — он нахмурился и внимательно посмотрел на Лизи.
— Я была у Марты, — её голос дрогнул.
У Марты. Артур усмехнулся, и руки скользнули по её груди. Ниже. По бархатному животику, и Лизи вздрогнула. Пальцы коснулись завитушки между ног. Ещё не уснувший Джокер мелодией витал в комнате, нашёптывая: «Ей нравится, когда так».
— Ты вся дрожишь.
Подтверждая его слова, она всхлипнула.
— Мне страшно.
И всё-таки она ответила на его поцелуй, обняла, прижалась, будто боялась потерять его. Кажется, что это страсть, желание, но внутренний голос шепчет странные слова: «Это тоска». Артур тут же поймал себя на мысли, что поцелуи Лизи и правда печальные. Так целуются, когда прощаются навсегда. Наверное. Артур не знал, так ли это, но иначе почему-то не подумал.
Важно не напугать её.
— Чего ты боишься? — удивлённо спросил он и нахмурил брови.
— Не знаю… Не могу сказать.
— Не можешь или не хочешь?
— Не могу, — тихо ответила она.
Она уже не вздрагивала, не боялась его прикосновений. Мелодия всё ещё наполняла комнату, Артур слушал её и улыбался. Голос Джокера постепенно затихал, становился всё тише. Тише. Замирал в сердце.
***
— Артур, поможешь мне с повязкой? Я вчера не успела поменять.
Он приподнялся, и его изумрудные волосы рассыпались по плечам. Взгляд задумчивый, глубокий, как будто Артур здесь и не здесь одновременно. Он чмокнул её в щёку и, натянув брюки, ушёл на кухню за аптечкой, по пути щёлкая зажигалкой. Горький дым облачком рассеялся по комнате, и Лизи тоже потянулась за пачкой. Гадкая привычка завладела ей.
Когда Артур снял повязку, Лизи присмотрелась: рана совсем неглубокая, ничего страшного — лезвие ужалило, опасно поцеловало, а Джимми как смог залатал. Да нет, не как смог, а первоклассно справился. Хотя что она понимала в ранах? Обработал, промыл, наложил швы. Лизи отвернулась и выпустила дым в приоткрытое окно.
— Болит? — спросил Артур.
— Немного.
Лизи натянула на себя одеяло и ойкнула, когда волосы зацепились за серёжку. Дёрнула. Украшение стукнулось об пол и укатилось под тумбочку. Вот ведь! Как она могла забыть? Как посмела не выбросить этот ужасный подарок, напоминание о мучениях? Нелепая насмешка над отношениями. Артур отложил пульт и, свесившись, нашарил под тумбочкой серёжку, повертел её в руках, хмыкнул и положил на одеяло.
— Симпатичные.
«Симпатичные». Лизи отвернулась, чтобы в который раз бесцельно рассматривать пошлые цветы на старых обоях.
«… мы получили это видео вчера вечером. Человек, который его прислал, представился мистером Иксом, голосом Джокера и совестью Готэма. Вот это видео:
— Здравствуй, Готэм. Хорошо ли ты спишь? А твоя совесть дремлет или валяется на помойке?»
Лизи глянула на говорившего: ничего нового, очередной прихвостень в клоунской маске сложил руки на груди и пытался напугать людей.
«…никто не уйдёт безнаказанным. Вы — вы все, люди этого города — получите то, что заслужили…»
Лизи сняла вторую серёжку и сжала её в кулаке.
— Артур, скажи мне: я плохой человек?
Он мотнул головой и нахмурился. «Нет! Нет. С чего ты взяла?»
— Тогда почему я
