Надо подыскивать новое место, в банке её рабочие дни сочтены. Лизи ненавидела эту работу, ей осточертело целыми днями сидеть на месте, будто она цепная дворняга, которой ничего нельзя.
Сил ни на что не осталось. Ни жить, ни существовать. И как вишенка на торте: она пригласила чудика в кафе. «Боже мой, это я схожу с ума или таблетки спутали мой больной разум?» Наверное, ей просто захотелось ненадолго сбежать из ненавистной квартиры и забыться.
Да, занятно.
Чудик следил за ней, а она ведь шла его отчитать, сказать, что он чёртов извращенец и что на её долю выпало уже вполне достаточно уродов, и ещё одного ей не надо. Но вся шутка в том, что воспитание не позволило нагрубить человеку. О если бы всё было куда проще, Лизи бы вызвала полицию. Смешно, но почему-то смеяться совсем не хотелось. Полиция Готэма не для простых смертных, и Лизи усвоила этот жестокий урок. А вдруг её сосед — маньяк? Лизи сполоснула лицо и усмехнулась. Маньяк, надо же такое выдумать, он же тихий, мама у него долго болела, не выходила из квартиры. Как её звали? Салли? Нет. Бетти? Тоже не так. Пенни! Точно, её звали Пенни. Чудаковатая семейка.
Лизи иногда встречала Артура по вечерам, когда им доводилось в одно время возвращаться с работы. Иногда он, как был, приходил в клоунском гриме, а порой и эту смешную шапку забывал снимать. Дрожь пробирала. Словно не клоун, а демон во плоти. Стоял в лифте мрачный, уголки губ опущены, взгляд отрешённый, но где-то в глубине плескалась не то злость, не то что-то ещё такое. Последние три месяца в Готэме неспокойно, после убийства трёх парней в метро и после трагической гибели комика Мюррея Франклина Готэм стал сам не свой. Люди в клоунских масках разгуливали по улицам, творили бесчинства и создавали новые порядки. До сих пор Лизи везло не попасться этим лавинам людей на пути.
Она выключила воду и облокотилась о раковину. По дну тянулась ржавая трещина, а вокруг паутинками разбегались такие же рыжие разводы. Ничем уже не ототрёшь, надо новую покупать, да только не на что. Увы, зарплата стажёра смешна до слёз, и Лизи приходилось занимать у коллег, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, а ведь ещё долги отдавать. Проклятая бездна.
Снизу капнуло, и Лизи закрыла лицо ладонями. Мало того, что раковина треснула, так ещё и подтекать начала.
Ладно, это полбеды. Её таинственный, страшный незваный гость не приходил уже четыре дня. Четыре долгих, странных, полных выматывающего ожидания дня. Сегодня пятый. Может, он наконец оставил её в покое? Нет, вряд ли. Так уже бывало, что некто, именуемый себя Джокером, мог не заявляться подолгу, а последний раз его и вовсе не было целую неделю. И Лизи вздохнула с облегчением, она не глотала горстями успокоительные и даже перестала ходить к психологу. Но потом пришёл Джокер, и втянул её обратно в мрачную безнадёжность. Теперь она знала, что его возвращение — лишь вопрос времени. Джокер отнял у неё жизнь, жажду творить мир вокруг себя, уничтожил её мечты. И сбежать бы во Францию, заедать горе утренними круассанами и забыть, забыть, забыть, но всё упиралось в деньги. У Лизи их не было.
Она выключила воду и стянула выцветшее полотенце со старенькой сушилки на стене. Надо бы уже спать, как-никак завтра всё ещё рабочий день, придётся держаться до конца. Стив не отстанет от неё, надо что-то делать. Сегодня с утра он зажал её около стойки для посетителей и полез щупать грудь. Мерзкий, потный, от него пахло жареным луком. Лизи изворачивалась, кусалась, кажется, ей даже удалось пнуть мерзкого начальника по яйцам, но то ли недостаточно сильно, то ли у него их попросту не было, но Стив взревел как медведь и выкрутил Лизи руки. «Не рыпайся, сука», — рычал он. Она сломала каблук, когда пиналась, но чаша весов перевешивала не в её пользу, как она ни боролась со Стивом. Он ухватил её и потащил к кабинету, и Лизи закричала. Она испугалась не на шутку, представив, как потный, мерзкий Стив задерёт её юбку и отымеет на своём грязном столе.
Никого из клиентов ещё не было в столько ранний час. Девочки за кассами отводили глаза и благодарили бога, что перст указующий пал не на них. Неизвестно, что бы случилось, но этот чудик, Артур, вдруг вошёл в банк. Решился таки, а ведь следовал за Лизи почти до самых дверей. Она уж думала, что ушёл, но нет, видимо, стоял у дверей, не решаясь войти. Может, он услышал её крик? И вот Артур зашёл, сунув руки в карманы горчичной куртки, и Стив то ли испугался, то ли что-то другое стало причиной, но он нехотя отпустил Лизи и тяжело ушёл в свой кабинет, что-то ворча себе под нос. Она одёрнула юбку и отвела взгляд в сторону. Ей было стыдно и обидно, что приходилось терпеть наглые подкаты Стива, а вот сегодня сосед застал её за актом едва не случившегося насилия. Надо увольняться.
Лизи отогнала воспоминания, закрыла дверцу шкафчика и вздрогнула. Он, Джокер, стоял за спиной и разглядывал её. Как всегда «при параде»: зелёные волосы зачёсаны назад, грим на лице. И красный костюм. Всегда одна и та же картина, вот уже три месяца Джокер не изменял своим страшным традициям.
— Здравствуй, — он всегда говорил полушёпотом. Злым шёпотом. И при этом скалился, морщил нос.
Джокер почти никогда не улыбался, а если и случались такие моменты, то и улыбка выходила недоброй, угрожающей.
Попробовать с ним поговорить? Воззвать к совести? Бесполезно. Лизи столько раз пробовала, что уже сбилась со счёта, как и неоднократно пыталась вырваться, закричать, позвать на помощь. Билась как валькирия, кусалась, царапалась. Тщетно. Это ещё больше раззадоривало Джокера, и он закрывал ей рот ладонью и делал своё дело.
— Я устала, — она и правда устала.
День выдался дерьмовый. Под стать картине за окном: сырость, морось, холод, грязь, груды мусора на каждом шагу.
