Это в прошлой квартире всё было пропитано слезами и Джокером, а здесь только они: Артур и Лизи. И хотя Джокер всё так же порой приходил к ней по вечерам, она не пускала его в свою душу. Тело — ему, сердце — Артуру.
Артур сел на стул, положил ногу на ногу и будто перестал принадлежать этому миру. Лизи даже не сразу поняла, где настоящий Артур, а где зазеркальный. Где чьё отражение? Она поцеловала свои пальцы и дотронулась до зеркала. Он притянул её к себе и вдохнул запах её волос, затем поцеловал в губы.
— Я тут — не там, — он кивнул на зеркало. — Меня целуй.
Лизи выскользнула из его объятий, когда руки легли на талию, а пальцы интимно сжали, пробуя тело на податливость, проверяя, не налилось ли оно желанием.
— Не сегодня, мистер Флек! — с наигранным упрёком откликнулась на прикосновения Лизи. — Я вообще-то вас сюда красить привела, а не для всяких штучек, если вы понимаете, о чём я, мистер.
Она улыбнулась, довольная игривым настроением.
Артур зачесал волосы назад и изобразил удивление, вздёрнув брови.
— О нет! Никаких штучек!
Он поднял руки и показал пустые ладони.
— Смотри, я безоружен.
Лизи хмыкнула и легонько щёлкнула его по носу.
Она красила его в зелёный, прядь за прядью обновляла цвет, возвращая волосам насыщенный изумрудный оттенок. Артур курил, сигарета таяла за сигаретой, наполняя комнатку удушливым туманом, так что пришлось приоткрыть окно и впустить внутрь вечернюю морозную свежесть парка. Когда Лизи закончила с краской, Артур притянул её к себе и усадил к себе на колени. Затушил окурок о раковину, взял кисточку и, выбрав прядь, провёл по ней.
— Эй! Я на это не соглашалась! — воскликнула Лизи и хотела было подняться, но Артур молча удержал её.
Она не смогла сопротивляться его острому взгляду, упавшему на неё, говорящему громче и ярче, чем любые пронзающие душу слова. Когда Артур докрасил её прядь и опустил вдоль щеки, Лизи прижалась к нему. Может, это их последний вечер.
— Хотела поговорить утром, но не знаю, дотерплю ли.
Она всё-таки выскользнула из его рук, встала у раковины и виновато опустила голову. Можно промолчать, можно соврать, никто не запрещал копить ложь за ложью, забивать ею шкафы, собирать скелет за скелетом. А совесть куда девать?
— У меня будет ребёнок, — холодно выпалила она на одном дыхании.
Артур замер. Протянутая к Лизи рука остановилась, пальцы так и не прикоснулись к ней. Он чуть наклонился, заглядывая в её лицо.
— Разве это… плохо? — непонимающе спросил он, не пряча удивления.
— Это ещё не всё.
Лизи повернулась к нему, уже не в силах сдержать слёзы. Совесть стучала в двери её сердца, требовала рассказать всё как есть. Всё вокруг замерло в ожидании правды. Страшной, горькой, ужасной. Постыдной. Всё тело ныло, кости будто выворачивало, до боли, до невыносимого ужаса.
— Что? — пальцы Артура всё-таки преодолели расстояние между ним и Лизи и прикоснулись к ней. Скользнули по руке вверх, от запястья до локтя, и Лизи вздрогнула. Вытерла слёзы, растирая их по щекам, и прикрыла ладонью рот:
— Я не ушла с работы.
Она зажмурилась и всхлипнула. На мгновение его пальцы сползли с её руки, но затем легли обратно, уверенно обхватив запястье. Лизи подошла к Артуру, пряча от него заплаканные глаза.
— Э-эй, — тихо позвал он. — Неужели ты думала, что я тебя брошу? Работа… Чёрт с ней. Конечно, ты поступила неправильно, не сказав мне сразу… Не сейчас — ладно? — мы говорим об этом не сейчас. Потом.
Он склонился и уткнулся лицом в её живот, пачкая накрашенными волосами белую футболку. А потом засмеялся, но не так, как это бывало не раз — не выплёвывал хохот, не давился им, не умирал в жутких спазмах, а смеялся свободно. Он посмотрел на Лизи и улыбнулся, глаза его светились.
— Я буду отцом? — он был изумлён и всё ещё не верил в услышанное.
— Да, — тихо ответила Лизи.
— Так почему же ты плачешь? — Артур протянул руки и стёр слёзы с её лица.
Она пожала плечами и попробовала улыбнуться:
— От счастья.
***
Может, порох ещё не закончился и Джокер мог бы дать столько огня городу, сколько тот не видел за всю свою историю со дня основания, но ничто не вечно под этим серым проклятым небом. Ни пламя, ни верность ничтожных людей, идущих за Джокером лишь потому, что он давал им хаос, позволял вплетаться в безумную продажную историю. А она та ещё шлюха: сегодня она смачно сосёт и давится, а завтра сосут у неё.
Не стоит обманывать самого себя: пик волнений прошёл, наступила пора медленного тяжёлого увядания, а Джокера это не устраивало. Он пламя. Он хаос. Он граната без чеки. И угасать вот так, болезненно наблюдая свой собственный закат, — это за гранью. Либо всё, либо ничего, и если гвоздь программы должен уйти со сцены, то город уйдёт вместе с ним. По-другому никак, сладенькие. Не будет вам покоя, трусливые суки, уж кто-кто, а Джокер об этом позаботится.
Старина Флек запаниковал бы, заметался бы, как зверь в клетке, не понимая, что выход есть всегда. Подними голову, оглянись вокруг, и ищущий найдёт.
Ну что ж, Артур, всё произошедшее — всего лишь прелюдия перед настоящим представлением. Репетиция. Теперь пришло время для следующих действий, потому что старая добрая инерция сошла на нет. Так заводи мотор.
Прихвостни Томаса Уэйна, тараканами разбежавшиеся по углам города, всего лишь вершина айсберга, потому что взять их в кулак было проще простого. Толстые ленивые задницы трусливы до чёртиков! Стоило сказать «Бу!» и пару раз пальнуть в воздух, как они все встали на колени и пооткрывали рты, готовые с удовольствием принять всё, что в них засунут. Глотайте, суки. А Джокер всё это время хлопал их по щекам и кивал, посмеиваясь.
Ничего-ничего, сладкие, скоро будет ещё веселее. Нельзя наслаждаться одной только вершиной: кое-кто очень хорошо поживился на всех этих безумствах. Праздник огня не одному Джокеру доставил удовольствие. Кто ещё у кормушки? Правильно: мафия. Мафия — ещё один вид готэмских крыс, они первыми мчались туда, где можно поживиться, поэтому восстание им пошло на руку, а вот отдавать долг за участие в шоу они не торопились.
Что ж, крысята, папочка пришёл: пора платить по счетам.
Сначала припугнуть как следует и тут же пригласить к столу под названием «Готэм», подарить им город, а когда мафия начнёт есть с руки Джокера и просить ещё, вот тогда он и их поставит на
