Бирюзовая юбка, собранная в складки, легла на талию; расстёгнутая блузка упала с плеч, обнажив грудь. Горячие ладони Джокера легли на неё, похотливо смяли, заявляя тем самым непоколебимое право владеть всем телом.
Джокер прижал Лизи к себе, толкнулся внутрь, и она задохнулась. Впилась в плечи, задрожала, потянулась к его губам — Джокер накрыл их опьяняющим поцелуем, обманчиво сладким, дьявольски нежным. Утонуть в нём легко, а верить ему нельзя. Лизи и не верила, но приносила себя в жертву во имя спасения. Её поцелуи такие же обманчивые и вероломные.
***
На третий день детектив попросил ещё одну встречу, хотя Лизи нечем было его порадовать. Полиции в городе не было, всё держалось на людях Джокера, которые — ни для кого не секрет — не ахти как справлялись с возложенной на них функцией. Полиция хотя бы делала вид, что им не всё равно, худо-бедно кое-что исполняла, хотя Лизи не питала к людям в форме особой симпатии. А самопровозглашённые клоуны сеяли хаос. Наверное, в Джокере всё-таки было что-то человеческое, потому что он подавил прокатившуюся по городу волну изнасилований. Зачинщиков, писали газеты, по слухам закопали живьём, а другие жёлтые страницы трубили, что их скормили свиньям на местной ферме. Одна история краше и кровавее другой.
И вот, когда анархия, кажется, достигла своего безумного пика, всё стало несколько иным. Более странным. Джокер не спустил свою братию с поводка, не стал раскатывать город под ноль, хотя никто не сомневался в том, что в итоге он камня на камне не оставит. Сотрёт Готэм с лица земли. Но вдруг что-то изменилось. Началась совсем другая игра, и анархия, до сих пор шагающая по улицам, начала обретать черты… порядка. Странного, понятного пока только Джокеру, но перемены, что называется, налицо.
Джером, как и все прочие жители, устал от неизвестности, поэтому попросил Лизи об аудиенции. Он не спрашивал напрямую, знала ли она Джокера, да если бы и спросил, она бы уклонилась от ответа. Рановато хвастаться козырями, когда партия ещё не выиграна. Тут ведь как в картах: у кого в рукаве припрятан Джокер, тому улыбалась пусть обманчивая, но удача, а удача — капризная штучка. И пока она сыплется на плечи страждущему, от неё не отворачиваются. Лизи надеялась, что заветная карта у неё, но всё могло повернуться по-другому: Джокер создавал лишь видимость близости, дескать, вот он я, весь твой, а на деле это не более чем очередной обман. Чёртова игра по его правилам.
Джером не выглядел как типичный детектив со всеми вытекающими клише: широкополая шляпа, плащ в пол, глубокая задумчивость на лице, прикрытая трёхдневной щетиной. Ничего этого не было. Ни белой рубашки, ни галстука, ни портупеи. Перед Лизи сидел невзрачный мужчина, какими полнился Готэм. Футболка поло, бежевые брюки, ботинки с разводами от стаявшего снега. Гладко выбрит, тёмные волосы взъерошены, но стоило заглянуть ему в глаза, как многое вставало на место: взгляд острый, проницательный, цепкий, выхватывающий суть. Такой человек не прислушивается, а слушает.
Подплывший официант положил перед каждым по листочку меню и расплылся в фирменной улыбке.
— Для влюблённых у нас по утрам кофе в подарок, если заказываете круассаны.
Лизи всплеснула руками и замотала головой, тараторя: «Нет, нет, нет, мы коллеги». Официант пожал плечами, мурлыкнув: «Ну как хотите».
— Как так вышло, что полицию Готэма сравняли с землёй, а вы как птица феникс? Вы восстали из пепла, мистер Эрнест? — спросила Лизи, когда официант оставил их.
Джером отпил кофе, причмокнул, смакуя приятный сливочный вкус, и мотнул головой.
— Согласитесь, мисс Новак, это было бы беспечно, если бы меня откопали на пожарище и послали искать нужных людей. Я бы не добрался и до первого свидетеля, не говоря уже о вас. С нынешним положением дел меня бы уже похоронили где-нибудь далеко за пределами Готэма, там, куда никто и не носа не додумается сунуть. А раз я пока ещё жив, значит, всё делаю правильно. И вы, кстати, тоже. Я приехал из Нью-Йорка, никакого секрета нет.
— Как бы я хотела, чтобы ваши слова были правдой, но стоит мне только поверить в них, боюсь, всё окажется обманом.
Детектив внимательно посмотрел на Лизи и, покрутив пальцем в воздухе, спросил:
— Вы всегда так пессимистично на всё смотрите?
Лизи очень аккуратно размешала сахар в кружке, стараясь не потревожить пышную молочную пену.
— Вы не представляете, с кем имеете дело.
— А вы представляете? — заинтересованно спросил Джером.
— К сожалению, да. Все эти разговоры о безопасности, которую вы якобы можете мне обеспечить, — это слова, не более того. Вы должны перестать ощущать себя всесильным и понять, что вы всего лишь человек, окунувшийся не в тот город.
— Хорошо, тогда у меня встречный вопрос: почему я должен верить вам? Мисс Новак, не сочтите за грубость, но вы немного странная. Говорите мне про Джо… про человека, который мне нужен, а наживку не дали, только пустой крючок. Может, вы фанатичка, которая желает попасть на первые полосы местных газетёнок.
Лизи начёркала что-то на салфетке и пододвинула её к детективу, взглядом указывая, чтобы он прочитал написанное. Джером небрежно ухватил её двумя пальцами, пробежался глазами по буквам и обомлел. Перечитал ещё раз. Посмотрел на Лизи. Затем смял салфетку, и слова «Я с ним сплю» превратились в комок.
— Это аргумент?
— Думаю, да, — растерянно ответил детектив. — А доказательства есть, что это всё правда?
Лизи хмыкнула:
— Если фотку принесу совместную, поверите мне?
Джером молча кивнул, бросил салфетку на блюдце и, выудив из кармана спичечный коробок, поджёг клочок бумаги. Пламя жадно вспыхнуло и уничтожило маленькую тайну.
Лизи настояла на том, что Джером не мог в любое время дня и ночи выйти на неё и оставаться при этом безучастным: с этого дня он пообещал не врываться в её жизнь, не подвергать опасности и не подставлять под удар. Они условились, что если кто-то из них захочет выйти на связь, то может оставить открытку на бывшей обувной фабрике, ныне тоже переоборудованной под офисный центр. Детектив пообещал арендовать там небольшое местечко, чтобы повесить ящик для корреспонденции «Эрни Ко». Недалеко от работы Лизи, после которой она спокойно могла заглядывать туда — Итан не
