В общем, моё состояние, весьма далёкое от адекватного, изменяться не желает, что лично меня, в общем-то, не особенно беспокоит, а вот моего хранителя… О! Его очень интересует вопрос, что же такого произошло в кабинете советника, раз подопечная теперь не в себе. Правда, устраивать мне допрос на месте он не рискует, лишь полунамёками порывается выяснить причину моего заторможенного состояния, а я делаю вид, что их не понимаю. Потому как не готова объяснить ему столь неожиданно сделанный выбор.
Именно поэтому, не дожидаясь, когда парень свернёт к лазарету, прикосновением руки прошу его остановиться и показываю адрес, который мне дала Айна. Почему? Да потому что, во-первых, мне сейчас нужна хорошая компания, чтобы отвлечься и прийти в себя окончательно. А во-вторых, в настоящий момент мне категорически противопоказано оставаться с Троем наедине.
Хранитель не спорит, и через десять минут я уже обнимаю изумлённую девушку, на голову которой так неожиданно и без предупреждения свалилась. Ахи и охи, пока я изливаю на неё свои эмоции; сочувствующие вздохи, когда рассказываю о похищении; и напряжённое внимание, едва разговор касается моих встреч с советником и спуктумом. Разве что о произошедшем сегодня я всё же умалчиваю.
– Ты всегда была сильной, Лила, – меня успокаивающе гладят по руке. – Ты справишься. Главное, что всё самое страшное позади. – Айна бросает взгляд на дверь соседней комнаты, где остались мужчины, и нежная, ласковая улыбка ложится на её губы. – Давай-ка ты поужинаешь у нас, отдохнёшь, а потом я тебе ферму покажу! – её глаза загораются воодушевлением. – И с Латоном наконец-то нормально познакомишься!
Неужели я от такого предложения могу отказаться?! Даже если бы пришлось есть всем вместе, всё равно бы осталась, пусть эта совместная трапеза и выглядела бы неприличной! Впрочем, в доме у Айны, оказывается, целых три гостевых столовых, не считая их личной, так что подобные жертвы вовсе ни к чему. И вообще, когда я, наконец, становлюсь способной воспринимать что-либо кроме своих переживаний, до моего сознания доходит, как же хорошо подружка живёт. Шесть уютных комнат, три этажа, захватывающий вид на равнину, потому что дом стоит на окраине города, небольшой участок с цветами, но самое интересное – ограниченный силовым барьером загон, где плавают громадные рыбины размером со взрослую хинари. Их руками не обхватить точно, я даже представить себе не могла, что такое возможно!
Латон, очень приятный и спокойный зоггианин, только улыбается, наблюдая, как я изумлённо открываю рот и благоразумно прикрываю его ладошкой, поражаясь размерам очередного экземпляра животного мира Зогга, а потом ещё и убирает часть барьера, предлагая зайти внутрь. Оглядываюсь на подружку, но та бесстрашно заплывает в раскрывшийся проём, так что я ныряю следом за ней.
Следующие полчаса мы проводим очень весело – цепляясь руками за спинные плавники и катаясь на медлительных рыбах, которых Айна пытается оседлать и заставить двигаться хоть немного быстрее. Я на подобные подвиги решаю силы не тратить, тем более что занятие абсолютно бессмысленное – животные пассивны настолько, что даже не замечают своих прилипчивых наездниц.
– Эти алури – настоящие ленивцы! – Едва мы все возвращаемся в дом, проваливаясь сквозь мембрану, девушка с хохотом прислоняется к необычайно красивой стене с узором, выложенным из мелких цветных камней. – На них даже толком не покататься. Латон, я же тебя просила, давай алуш заведём!
– Алуши не любят детей, а питательная ценность у них и алури одинаковая, – миролюбиво сообщает нам тот, отлепляя жену от стеночки и подхватывая на руки.
В ответ маленькие ладошки ласково скользят по его плечам, и Айна прижимается щекой к груди своего хранителя, зажмуриваясь от удовольствия.
С улыбкой смотрю на эту счастливую пару. Как же я за них рада! За обоих, потому что не будь Айны, Латон мог бы навсегда остаться один, да и она вряд ли нашла бы своё счастье, будь её жизненный путь иным.
Потом, расположившись на толстом мягком ковре одной из комнат, мы отдыхаем, потому что отпускать своих гостей так быстро хозяева отказываются наотрез. Айна лежит на животе, подперев руками голову, и болтает в воздухе согнутыми ногами. Латон, скрестив ноги, ласково гладит её волосы. Трой, обняв колени, терпеливо ждёт, пока наш визит закончится. Ну а я сижу рядом на маленькой подушечке, рассматривая объёмные карточки, которые мне показывает подружка.
– Это мы на помолвке в первый день. – Она весело щебечет, демонстрируя изумительно романтичный снимок, сделанный где-то на мелководье на фоне ажурных природных образований и падающих сверху лучей Фиссо. – Ты в курсе, что свадьба трёхдневная? Я ждала быстрой церемонии, как у нас, а оказалось, что здесь всё так долго! Жаль, что ты это пропустила, – печально вздыхает. – А это второй день. – Новый снимок, на котором девушка, тёмные волосы которой развеваются водным течением, сидит на одном из валунов около лазарета и с тоской смотрит в синюю даль океана. – Как я его пережила без Латона, даже не представляю! – Айна переворачивается на спину, и её тут же подтягивают выше, чтобы удобно устроить в своих руках и поцеловать в волосы.
– Вы танцевали? – интересуюсь, взяв очередную фотокарточку.
– Ну да, – девушка приподнимается, чтобы заглянуть мне через плечо, и возвращается обратно в уютные объятия. – Латон попросил, чтобы на церемонии было что-нибудь из цессянского свадебного обряда, вот я и предложила станцевать.
– А на Зогге это не принято? – смотрю на мужчин.
В ответ получаю двойное отрицание, потому что сразу две брюнетистые головы дёргаются из стороны в сторону. О как! Айна тут, похоже, новатор.
– Между прочим, – гордо заявляет подружка, – гостям очень понравилось. Меня даже попросили, если будет желание, стать преподавателем! Потому что этот элемент свадебной церемонии в Ожевероне хотят сделать традиционным.
– Здорово! – я на самом деле радуюсь её успехам. – Вот видишь, а ты говорила, что цессянские танцы тут никому не нужны! Ещё как нужны! Мне кажется, учеников у тебя будет немало!
– Справлюсь. Тем более что тебя и других приманок учить не нужно, – со вздохом констатирует Айна. – Разве что ваших будущих хранителей. У Латона не сразу получилось все движения запомнить. Слушай! – она вдруг напрягается, приподнимаясь. – А тебе кто больше
