Мария покачала головой. Понимай, как хочешь. Неправильно вопрос задал, и вот такой отрицательный ответ можно интерпретировать в любую сторону. Но переспрашивать не стал. Из вежливости, вестимо. И толерантности.
- Ну-ну, интересно. Слушай, ты говорила, что кроме заговоров для амулетов ещё что-то нужно. Что?
- Много чего. Сам амулет сделать надо правильно, не всякий мастер сможет, а из которых сможет - не всякий промолчит. Для чего такие амулеты догадаться нетрудно, на распятие они не похожи, францисканцы за доносы тоже платят. Кроме того, серебро специальное должно быть, с нужными добавками, выплавленное в лунную ночь, когда связь с Дианой пока ещё сильна, а таких всего несколько в году...
- Пока не вижу проблем. Если амулеты всё-таки делаются, то значит мастер такой уже имеется. Логика. Наплавить серебра, даже специального, можно и в одну единственную ночь а потом наштамповать... тьфу ты, пропасть!.. заказать мастеру хоть тысячу этих амулетов.
- Ингредиенты для сплава редки, это не металлы, в основном. Раздобыть их в достаточном количестве непросто и на один амулет, а уж на многие...
- Типа мочи девяностолетней девственницы?
- Если бы люди столько жили, то добыть бы такое было несложно, престарелых девственниц хватает. Только какой в этом ингредиенте смысл?
- Так я вообще не знаю, какой в них может быть смысл.
- В них должен быть отпечаток чувств, сильных чувств, чтобы передать момент жизни, окрашенный радостью, болью, любовью, ненавистью... И чем острее были чувства, тем сильней амулет.
- Да понял, понял. Эмоциональный заряд, так бы у нас сказали.
- Да, - Мария кивнула. - Наверное... Тут ещё важно, что происходило в тот момент, который вкладывается в амулет. Где и как это было... Много всего. Состав должен легко воспринимать, накапливать, хранить без потерь, но потом так же легко отдавать в нужный момент. И тут-то появляются сложности. Например доски гроба сожжённого заживо младенца - совсем не то, что его кости, а пепел глаз ещё лучше... К тому же, и сам амулет, и состав серебра, должны подбираться так, чтобы подошли тому человеку и для той цели, для которой делаются. В амулете много компонентов, на которые ложатся наговоры. Стрегa должна понять, что клиенту нужно, что поможет, а что может навредить. Бесконечно много компонентов и наговоров не навесишь, поэтому нужно определить важное, и отсеять лишнее. Так возникает понимание, какой рисунок и форма будут у амулета. Базовым является веточка руты, но детали меняются. От состава серебра зависит как будут работать наговоры, потому его заранее не определишь. Всё это должно делаться ещё до того, как он будет нарисован. Потом от цели амулета зависит и то, где он должен быть изготовлен. Ни стрегa, ни кусок серебра сами по себе ничего не меняют в судьбе человека, это работа сущности, с которой амулет связан, потому его воплотить лучше всего в месте наилучшего и последнего проявления той сущности.
- А, индивидуальная подгонка. Штучная работа. Такое действительно стоит дороже.
Сзади что-то резко сказала Лоренца. Я оглянулся. Гвидо с Паолой шли рядом, Лоренца чуть сбоку и позади, с сердитым лицом. Видно, Паола, рассказывающая какую-то историю, не иначе семейную веселушку, упомянула сестрицу, в не очень выгодном свете, вот младшая и возмутилась. Мне было немножко жаль девчушку. Мы тут с Марией заняты высокими материями, Гвидо с Паолой просто никого не замечают, а Лоренца вроде как одна ни при делах. Куда её девать, куда пристраивать, когда доберёмся, я пока понятия не имел. Пока было ясно, что улетать на исходную локацию, безвозвратно стирая женщину и двух девочек из бытия, мне не хотелось. Всего-то несколько дней назад я о таком не задумывался, но теперь ясно понимал, что вчерашний вечер, ночь, и это утро прожитые ими вместе со мной, это то, без чего они уже никогда не будут ЭТИМИ людьми. Если я вернусь к ним после возрождения, это будут опять чужие мне люди. Вернее, это я буду для них чужой, что ещё хуже. Я-то не забуду, как, дав детям отдохнуть, сидели ночью с Марией, рассказывая друг другу о себе. А забудешь ли, как, испугавшись за Паолу, впал в чёрную ярость берсерка и искромсал в ошмётки незнакомого мужика, и как меня "лечила" Мария после этого? Не забуду наш с ребятами бой возле лодки и то, как его закончила Лоренца. И цепь поперёк реки, обдирающую мне грудь, и озорной взгляд бесстыжей девчонки мне за спину в поисках хвоста...
Я невольно улыбнулся последнему воспоминанию, что было ошибкой, поскольку я всё ещё стоял обернувшись, и это было немедленно истолковано Лоренцой превратно.
- Дурацкие улыбки красят дураков, - заявила она с вызовом. - Ума-то, или чего другого, чтобы покрасоваться, у них-то нету!
Гвидо и Паола рассмеялись в голос.
- Ладно тебе, сестрица, - хохоча пыталась успокоить младшую Паола. - Тебе же всего семь лет было тогда. Да и Меркуцио уже слишком стар, чтобы помнить хоть что-то.
- Позволь, Паола, - вмешался Гвидо с лукавым видом, - Но если Меркуцио был достаточно НЕ стар, чтобы в столь поздний час заняться верховой ездой на одной из тех лошадок, на которых скачут быстрей всего, когда те лежат, да ещё и нашёл лошадку не из своей конюшни, то как он может забыть отчего он не доскакал куда хотел, а вместо этого гонялся за похитительницей копчёной курицы?
- Ах, вы правы, мессер. - вздохнула Паола. - Этого он ещё может не помнить. Но то, как в результате переполошился весь квартал и проснувшийся муж недообъезженной кобылки не обнаружил её в спальне, а, выйдя на шум, нашёл её выбирающейся из дома Меркуцио, он не может не помнить. Ведь синяки на его рёбрах наверняка ещё не прошли, даже через пять лет!
У меня иммунитет на подобные байки: я вырос и возмужал на гораздо более смешных и куда более пошлых анекдотах, и такие побасёнки даже улыбки не вызывают, но влюблённая парочка зашлась в очередном приступе смеха. Может, эти истории делает смешнее то, что они реальны и взяты из жизни знакомых им людей? Хотя нет. Люди другие. Я и по себе помню: первый раз смотрел французскую комедию "Невезучие" в кинотеатре, так весь зал - и ведь взрослые вполне себе люди - буквально выл и стонал от смеха, размазывая по щекам обильные слезы, а по окончанию фильма было тяжело даже хихикнуть: брюшной пресс болел, как после получаса на шведской стенке. А потом... потом жизнь как-то
