— Лекаря, лекаря! — надрывался голос хозяина за дверью.
— Очевидно, вино все-таки пришло, пусть до меня и не дошло… — произнес Атос, задумчиво оглядывая полки с закусками. — Но оно и к лучшему, да, Гримо?
За спиной Атоса упало что-то тяжелое. Верный слуга хотел подойти поближе к своему господину, но, не устояв на пьяных ногах, упал.
— Вот скажи мне, Гримо, — обратился к нему мушкетер, прекрасно понимая, что разговаривать с человеком в таком состоянии, что Гримо — все равно что разговаривать со стеной. Хотя даже у стен есть уши. — Скажи мне, от кого идут мне эти письма? Я получил уже два… и оба они весьма странного содержания. Однако этот некто, по-видимому, заинтересован в том, чтобы я остался жив…
Атос замолчал и не произнес больше ни слова. Атос вообще был человеком весьма немногословным. Говорил он мало и редко, каждое слово его было к месту. Он редко улыбался и почти никогда и никто не слышал его смеха.
Он отличался редким мужеством и самообладанием, на его бесстрастном лице невозможно было прочитать никаких эмоций, иногда оно казалось даже отрешенным.
Хотя ему было около тридцати лет, он по-прежнему оставался красив. Многие девушки отдали бы все на свете, лишь бы уловить мимолетную улыбку или хотя бы теплый взгляд, обращенный к ним. Надо признать, все их старания покорить сердце мушкетера не могли увенчаться успехом. Даже в общении с самой симпатичной дамой Атос оставался лишь холодно-учтивым, и только.
Но оставим же нашего Атоса в размышлениях, ему есть о чем подумать.
========== Глава 3 ==========
«à la guerre tous les moyens sont bons»
«На войне все средства хороши»(фр.)
«Благородная, изысканная внешность Атоса, вспышки душевного величия, порой освещавшие тень, в которой он обычно держался, неизменно ровное расположение духа, делавшее его общество приятнейшим в мире, его язвительная веселость, его храбрость, которую можно было бы назвать слепой, если бы она не являлась следствием редчайшего хладнокровия; он был среднего роста, но так строен и так хорошо сложен, что не раз, борясь с Портосом, побеждал этого гиганта, физическая сила которого успела войти в пословицу среди мушкетеров; лицо его, с проницательным взглядом, прямым носом, подбородком, как у Брута, носило неуловимый отпечаток властности и приветливости, а руки, на которые сам он не обращал никакого внимания, приводили в отчаяние Арамиса, постоянно ухаживавшего за своими с помощью большого количества миндального мыла и благовонного масла; звук его голоса был глубокий и в то же время мелодичный. Но что в Атосе, который всегда старался быть незаметным и незначительным, казалось совершенно непостижимым — это его знание света и обычаев самого блестящего общества, те следы хорошего воспитания, которые невольно сквозили в каждом его поступке.
Шла ли речь об обеде, Атос устраивал его лучше любого светского человека, сажая каждого гостя на подобающее ему место в соответствии с положением, созданным ему его предками или им самим. Шла ли речь о геральдике, Атос знал все дворянские фамилии королевства, их генеалогию, их семейные связи, их гербы и происхождение их гербов. В этикете не было такой мелочи, которая была бы ему незнакома; он знал, какими правами пользуются крупные землевладельцы, он был чрезвычайно сведущ в псовой и соколиной охоте и однажды в разговоре об этом великом искусстве удивил самого короля Людовика XIII, который, однако, слыл знатоком его.
Как все знатные вельможи того времени, он превосходно фехтовал и ездил верхом. Мало того, его образование было столь разносторонне, даже и в области схоластических наук, редко изучавшихся дворянами в ту эпоху, что он только улыбался, слыша латинские выражения, которыми щеголял Арамис и которые якобы понимал Портос; два или три раза, когда Арамис допускал какую-нибудь грамматическую ошибку, ему случалось даже, к величайшему удивлению друзей, поставить глагол в нужное время, а существительное в нужный падеж. Наконец, честность его была безукоризненна, и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью, любовники — с суровой щепетильностью, свойственной нашему времени, а бедняки — с седьмой заповедью господней. Словом, Атос был человек весьма необыкновенный.»
А.Дюма «Три мушкетера»
Однако, несмотря на все эти качества, Атос оставался всего лишь человеком. А все люди, как известно, имеют свои слабости.
В одно утро он проснулся из-за яркого света, который бил ему в глаза. Ничего не понимая, он сел и открыл их.
Атос осмотрелся. Он находился в достаточно уютной и чистой комнате, в которой имелся стол, два стула и кровать, на которой он сидел. На стене висело зеркало, в котором отражалось взъерошенное и заспанное лицо самого Атоса.
Однако в этой лохматой голове было совершенно пусто. Абсолютный провал в памяти, вплоть с того самого момента, как он очутился в погребе.
Недолго думая, Атос сполз с кровати и, кое-как пригладив волосы, спустился вниз. Еще издали он заметил дʼАртаньяна, который сидел за столом, а еще подальше, за сломанной барной стойкой стоял хмурый хозяин. При виде мушкетера он нахмурился еще больше и отвернулся.
— Доброе утро, Атос! — поприветствовал его дʼАртаньян. — как спалось?
— Спасибо, неплохо, — рассеянно ответил Атос, присаживаясь на скамью рядом с другом.
ДʼАртаньян улыбнулся и продолжил завтрак. Спустя минуту Атосу принесли тарелку яичнецы и бутылку вина.
— Ох, господин, и разорили вы меня… — стонал за стойкой хозяин. — Все бутылки побили, все колбасы понадкусали…
— Цыц! — пригрозил ему дʼАртаньян. — За все тебе было заплачено еще вчера.
— И в погребе у тебя полно крыс, — мрачно добавил Атос, к которому потихоньку возвращалась память. Немного помолчав, он добавил, обращаясь к дʼАртаньяну: — Мой милый друг, скажите, вчера я, по всей видимости, наговорил вам кучу всякой ереси…
ДʼАртаньян, словно не услышав ничего, продолжал за обе щеки уминать свой завтрак. По его отменному аппетиту и усердию, с каким он запихивал себе в рот шпинат, Атос понял, что вчера он сболтнул много лишнего, и сделался еще мрачнее.
— Дорогой Атос, — сумев-таки проглотить внушительный кусок хлеба, произнес юноша. — Хозяин вчера мне поведал о том, что вы отравили четырех его людей… Вином.
— Хм…
— И застрелили трех, — добавил дʼАртаньян.
— К сожалению, всего лишь двух, — поправил его Атос. — и двух прибил… кажется, бутылкой…
С этими словами он выудил из кармана недавно пришедшее письмо от загадочного инкогнито и передал его дʼАртаньяну.
Тот прочитал его и в задумчивости уставился на друга.
— Что вы собираетесь делать, Атос? — спросил дʼАртаньян, свернув записку и возвращая ее владельцу.
— Определенно не знаю.
ДʼАртаньян молча встал, кинул хозяину экю и они с Атосом вышли во
