— Что-то случилось? — сухо поинтересовался он, возвращаясь в гостиную и беря в руки оставленный бокал.
Виктория стояла в дверях, и Пестель не мог не заметить неестественной бледности ее лица. По старой привычке она сминала в руках край пальто, шаль была завязана неаккуратно и, видно, второпях.
— Да, — хрипло ответила Виктория. — Случилось.
Пестель разом допил вино и опустил на стол пустой бокал. Он стоял к гостье полубоком, но видел ее всю с ног до головы и лихорадочно соображал, как ему дальше поступать. Его волновал этот неожиданный визит, беспокоил внешний вид девушки, странные мысли не давали покоя. Пестель хотел усадить Викторию на софу, зажечь свет и расспросить обо всем. Но, вместо того, чтобы сделать это, он только отвернулся и, не выражая никаких эмоций, заметил:
— Вам лучше уйти, Виктория. Уже довольно поздно. Ваш супруг, должно быть, волнуется.
— О, нет, — нервно возразила Виктория. — Я никуда не уйду, пока мы не поговорим.
— В таком случае, уйду я, — злясь на самого себя, решил Пестель. — Я вовсе не хочу компрометировать ни Вас, ни себя. Всего хорошего.
Он собирался выйти из комнаты, надеясь, что Виктория купится на этот дешевый фарс, но девушка и бровью не повела. Все так же не двигаясь с места, она следила за мужчиной пристально и цепко.
— Павел, прошу… — прошептала она, и что-то внутри Пестеля оборвалось, ухнуло вниз. Содрогнувшись, он посмотрел ей прямо в лицо. Виктория сделала шаг ему навстречу.
— Я не люблю его, — прошептала она. — Мне так жаль, Павел! Мне жаль его, и я очень благодарна ему за все, что он для меня сделал, но я не люблю его!
— Сочувствую, — едко ответил Пестель, сам удивляясь своей жестокости. — Вам придется коротать век с нелюбимым человеком.
Виктория резко подалась ему навстречу, и ее большие глаза оказались совсем рядом с ним. Внутри темных зрачков пылал гнев.
— Ты не смеешь так говорить со мной! — горячо прошептала Виктория, пронзая его воспламеняющим взглядом. — Тогда рядом был он, а не ты! Ты слышишь?! Это он забрал меня сюда, это он был со мной, когда я не могла оставаться одна!
— Наверно, и утешал тебя тоже он! — не сдержавшись, процедил Пестель сквозь зубы.
Виктория вмиг изменилась в лице. Она отпрянула, бушующая в ней ярость угасла. Теперь девушка была похожа на маленького беззащитного ребенка, не знающего, что ему делать дальше. Пестель почувствовал жгучий стыд. Еще секунда — и он бы притянул ее к себе, прижал к груди. Но Виктория вдруг сделала еще один шаг назад, и это его отрезвило.
— Тебе лучше уйти, — глухо сказал Пестель, отворачиваясь от девушки и подходя к стене. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Если сюда придут…
…Виктория слышала его, словно в полусне. Она бы ушла сразу, как только он открыл ей дверь. Она бежала бы от него, что есть духу — не оглядываясь назад. Но страх, что, возможно, это их последняя встреча, не позволял ей сдвинуться с места. Виктория смотрела на долгожданное лицо, с горечью отмечая ранние морщины, и понимала с каждой секундой все отчетливее: он тоже не хочет, чтобы она уходила. Все его слова — лишь оболочка. Защитный механизм. На самом деле он сам им не верит — Виктория видела это по его глазам. И больше не могла на него злиться.
Больше всего на свете ей хотелось спрятать его и никому не отдавать. Уберечь, укрыть, защитить. Обнять, прижать к себе крепко, заключить его шею в кольцо рук и не отпускать. Никогда. Никуда. Увести прочь. Обмануть, лишь бы он был рядом.
Она стояла перед ним — открытая и беззащитная. Волосы разметались и теперь некрасиво топорщились. В груди тяжело, и больно дышать — дыхание еще не восстановилось. Пестель сказал, что сюда могут прийти… Но кто? Полиция? Чтобы арестовать? А что потом? Отправят в ссылку? Казнят?..
Только бы ссылка!..
Она поедет за ним куда угодно. Хоть в Сибирь, хоть на край света. Лишь бы его отправили в ссылку!.. Если его казнят, она тоже умрет. Виктория уверена — ее сердце остановится с последним его вздохом.
— Павел…
Она шагнула к нему, вытянув вперед одну руку. Пестель по-прежнему стоял к ней спиной, оперевшись о стену и глядя в пол. Он знает, для чего она пришла к нему. Но почему он даже не взглянул на нее?..
— Ты зря пришла, — Виктория с трудом расслышала его тихие слова. — Уходи.
— Павел!..
— Уходи, прошу тебя, — он обернулся к ней, но взглядом не встретился. Он отводил глаза, смотрел в сторону, любым способом избегая взглянуть ей в лицо. — Так будет лучше. Ты ничего не можешь сделать, и мне не нужны ни твои слова, ни… ты. Уже поздно. Слишком поздно…
Ложь!
Слепая, наивная ложь. Он говорит так, чтобы обидеть ее. Чтобы она ушла от него с разбитым сердцем. Чтобы она страдала, а потом ненавидела, а потом забыла его. Ведь такую боль пережить легче, чем всю жизнь вспоминать красивую любовь, погибшую на грязном эшафоте…
— Прошу, не гони меня… — Виктория сделала еще один шаг к Пестелю и коснулась пальцами его плеча. — Я все равно не уйду. Павел, умоляю тебя!
Она готова упасть к его ногам. Если надо, готова умереть у его ног. В последней попытке заставить его взглянуть на нее Виктория сделала еще один шаг и, почти теряя сознание, упала ему на грудь. Сквозь пелену перед глазами и накатившую вдруг слабость она почувствовала сильные руки на своей талии и горячо выдохнула ему в шею. Пестель медлил мгновение. А после — прижал девушку к себе так крепко, словно боялся, что она вот-вот исчезнет.
— Почему, ну почему ты не пришел тогда?! — воскликнула Виктория, сжимая его плечи тонкими пальцами. — Я ждала тебя…
— Я не мог…
— …две недели! О, нет! Я ждала тебя намного дольше!..
— Виктория, тише… Успокойся…
— Я ждала тебя два года! Два года, Павел! Но ты так и не появился!.. О, как я тебя ненавижу!
Виктория почувствовала, что устойчивая поверхность ушла из-под ее ног. Пестель взял ее на руки и понес куда-то в сторону двери. Испугавшись, что он хочет ее прогнать, Виктория крепче обвила его шею руками и, заглядывая мужчине в лицо,
