— Что случилось, Люциус? — Нарцисса взяла себя в руки и подошла к мужу, заглянула в лицо, стараясь выглядеть спокойной.
— Он возродился, — Люциус смотрел ей в глаза с таким выражением, которое она, зная его лучше, чем себя, не смогла прочесть. — Я попросил помощи у aen Woed.
Нарцисса посмотрела на Леголаса. Волдеморт снова здесь, это ужасно, это страшно, но в прошлый раз и без помощи Трандуила Малфои справились. Теперь Люциус решил перестраховаться. Эльфы не могли отказать, так почему же Люциус так мнется, словно ему стыдно сказать?
— Лорд дал мне понять, что для моей… эффективности будет использовать единственного наследника рода Малфой, — продолжил Люциус. Вот тут Нарциссе стало дурно. В какой-то момент незадолго до своего развоплощения Волдеморт угрожал ребенку. Это светлая сторона думает, что лишь избранным и детям пророчеств грозила опасность; на самом деле Паркинсону, который готов был сорваться и уехать в Америку, недвусмысленно намекнули, что если он хоть дернется, у рода останется только наследница. Леди Малфой помнила, как утешала подругу, уверяя, что это лишь фигура речи, и ничего старшему брату Панси не угрожает. Теперь это относилось к ее единственному сыну, и она прекрасно понимала, почему тогда, шестнадцать лет назад, бедная женщина никак не могла успокоиться.
— Я защищу Драко, — вступил в беседу Леголас. — Я поеду с ним в Хогвартс. Пусть Люциус скажет, что я его сын.
Слезы, появившиеся на ресницах Нарциссы Малфой, мгновенно высохли от истинно блэковского гнева. О, теперь она поняла: не гнева Темного Лорда боялся Люциус, а собственной супруги. Таур велел сыну оберегать Драко, сопровождать его в Хогвартсе, а когда Люциус только заикнулся о невозможности тайно проникнуть в школу, Трандуил махнул рукой и небрежно сказал, чтобы Люциус представил Леголаса как своего сына. Но это в лесу среди сидхе можно говорить что угодно, а в Лондоне нужны документы, подтверждения, пойдут слухи, ведь все знают, что у Нарциссы только один ребенок, значит, другой сын Люциуса — бастард. И теперь лорду Малфою придется всем заявить, что он не только неверен своей жене и имеет ребенка на стороне, но еще и ставит всю магическую общественность и ее — Нарциссу Блэк! — перед фактом, что считает это нормальным.
Весь Лондон лет двадцать назад умилялся прекрасной паре: Люциус Малфой и Нарцисса Блэк! Похожие друг на друга утонченные аристократы относились друг к другу с такой нежностью, что, глядя на них, умилялись даже враги. Всем было известно преклонение Люциуса перед женой и репутация рода Малфой: они любят лишь однажды. А теперь все это перечеркнет ложь о бастарде. Они станут как все — почти у всех лордов есть темные истории, тайные семьи и прочее, но они… они были волшебством любви в мире магии, а теперь придется от этого отказаться.
Нарцисса сжала зубы. Драко, зато он будет в безопасности под присмотром сидха, его не тронет ни Темный Лорд, ни министерство в случае поимки Люциуса. Она видела, как сражаются сидхе, знала, что ее муж — один из сильнейших магов как раз благодаря жизни в лесу среди бессмертных, которые научили его двигаться так, что он легко может увернуться, атаковать левой рукой и владеет почти всеми видами холодного оружия. Никто не причинит Драко вреда, и собственная репутация показалась леди Малфой ничтожной платой за жизнь любимого ребенка. Пускай за ее спиной говорят что хотят; Люциус готов ради нее и ее сына на все, король и принц лесных эльфов помогут, что бы она делала, останься они с Люциусом один на один против Волдеморта?
— Благодарю тебя и твоего отца, Леголас, — Нарцисса поклонилась принцу и глянула на Драко. Тот еще не осознал всей глубины проблем и улыбался так счастливо, словно наступили все праздники разом.
Леголас, по меркам сидхе еще юный, а оттого слишком импульсивный, любопытный и непослушный, пребывал не в меньшем восторге, чем Драко Малфой. Во-первых, он не понимал, каково Нарциссе смотреть на него: вспыльчивая из-за блэковской ревности Нарцисса не показывала, что ей тяжело видеть юношу, не ее сына, который называет Люциуса отцом. Иногда Леголас забывался, и тогда лорд слышал в свою сторону давно привычное Mel, но Леголас старательно входил в роль. Во-вторых, его интересовал мир магов: Люциус несколько раз брал его с собой в Министерство магии для того, чтобы оформить ему документы, к тому же как огня избегал кровной проверки, стандартной в случае узаконивания и введения в семью бастардов, но здесь всегда подозрительный лорд Малфой твердил, что Леголас — его сын, а если не его, то это уже его проблемы, он сам знает лучше, просто выдайте ему уже бумаги, чтобы он успел устроить мальчика в Хогвартс.
Неизвестно, кто опешил больше, Альбус Дамблдор, на стол которого легло письмо-извещение из Министерства магии о появлении второго сына лорда Малфоя с припиской о необходимости срочного зачисления его на пятый курс Хогвартса, или Том Реддл, которого обрадовали верные соратники новостью, что затаившийся Люциус, которого он с таким удовольствием унизил, видимо, слишком близко к сердцу воспринял угрозу в адрес единственного наследника рода, а посему сделал ход конем и явил миру своего бастарда. И тут изумились все: разница в возрасте детей Люциуса, согласно документам, составляла меньше полугода. Миссис Паркинсон, узнав о новостях, без предупреждения аппарировала в Малфой-мэнор, чтобы утешить наверняка раздавленную такими новостями подругу. Волдеморт впервые за долгое время подумал о Люциусе с уважением: не каждый маг решится обидеть женщину из семьи Блэк, Рудольфус, говорят, с другими ведьмами даже не здоровался от греха подальше, пока леди Лестрейндж не начала ревновать его к мужчинам. А Люциус… он не казался человеком, способным вынести блэковский гнев, но мало того, что женился на Нарциссе, так еще и изменял ей и бастардов родил! А еще говорят — Гриффиндор для храбрецов. Воплощенное опровержение стереотипов, подумал Темный лорд, представил себе, как Малфой говорит супруге, что отныне его наследник — это не ее сын, и передернулся. Пожалуй, не стоит больше провоцировать лорда Малфоя.
— Почему ты его жалеешь? — спросил Гарри у Сириуса, когда чашка была восстановлена, а члены Ордена Феникса несколько успокоились. — Это же Малфой.
— Я не Драко жалею, — поморщился Сириус, — а Нарциссу. Уж не знаю, за что, но она Люца обожала всегда, а его если за что и можно было уважать, так за его отношение к Цисс. А тут, оказывается, почти
