– Беатрис лжет, – возразила Агата. – Это наверняка она!
– Ну, эта лысая голова явно что-то недоговаривает, но сегодня ваш с Софи последний шанс сбежать, – резко сказала Анадиль.
– И ты на сто процентов уверена, что симптомы Софи вызвала Эвелин? – спросила Агату нахмурившаяся Эстер.
– Если бы ты видела лицо Софи, когда у нее выросли волосы на ногах и кадык, ты бы перестала спрашивать, хорошая ли она, – огрызнулась Агата.
Эстер, ворча, почесала татуировку с демоном на своей шее.
– Послушай, мы спорим ни о чем, – вздохнула Агата. – Софи была в башне Директора школы, помнишь? Она зажгла фонарь две ночи назад! Скорее всего, пока мы тут болтаем, она уже нашла Сториана.
– Тогда почему она не зажгла там фонарь прошлой ночью? – настаивала Эстер. – Почему она вообще не зажгла фонарь?
– Ты уже почти лидер команды Испытания! – просиял Хорт, спеша за Филипом на их первый урок. – Поэтому запомни: я помогу тебе, а ты поможешь мне. По рукам?
Софи не ответила. Ее ноги были тяжелыми, дыхание неровным, да еще казалось, что на лбу у нее вот-вот вскочит прыщик. На рассвете она вернулась в подземелье и смогла проспать всего один жаркий и влажный час, до того как Тедрос разбудил ее. Он был умыт, в чистой безрукавке, да еще и держал ломоть свежего хлеба с маслом.
– Я думал, Арик оторвет мне голову за то, что я явился на завтрак, но никто и ухом не повел. Думаю, после прошлой ночи они действительно побаиваются Филипа Варвара, – сказал принц, задорно улыбаясь своему сокамернику. – Давай-ка, мальчик-бабочка, поешь!
Опухшими от сна глазами Софи покосилась на хлеб, щедро намазанный маслом. Ее пустой желудок, как всегда, ворчал, требуя хоть чего-нибудь съедобного, но, даже будучи мальчиком, она старалась держать себя в руках. Она застонала и натянула простыни на свою пушистую стриженую голову.
– Ну тогда не жалуйся, – сказал Тедрос, сам вгрызаясь в хлеб. – Поторопись, если хочешь успеть помыться, Фил. До урока осталось десять минут.
Софи завопила, как раненая обезьяна.
– Признаю, что был тем еще ослом, когда мы впервые встретились, но я рад, что мы стали друзьями, – услышала она слова Тедроса из противоположного конца комнаты. – А еще я рад, что ты больше не будешь ставить мне палки в колеса на состязаниях. Мне нужно выиграть сегодня, чтобы я смог оказаться в башне. Если я сам найду Сториана, может быть, Мэнли даст мне местечко в команде.
Софи, укрытой простынями, стало дурно.
– Чтобы ты мог убить Софи?
– Чтобы я мог защитить тебя от нее.
Софи села, широко раскрыв глаза.
– Ну, помимо остальных дел, – сказал принц, переодеваясь в школьную форму.
На мгновение Софи увидела голую спину Тедроса. Его кожа снова светилась здоровьем, на костях, по сравнению со вчерашним днем, стало как будто немного больше мяса. Этот ровный золотой загар… Его мятный запах после душа…
– Филип!
Гнусавый голос Хорта вырвал ее из оцепенения и мыслей о Тедросе.
– Так мы договорились? – нагнал он ее, когда они повернули в сторону зала Зла.
Щеки Софи уже стали вишневыми от прилившей к ним крови. Агата ждала ее. От нее зависели жизни девочек, а она размечталась о своем почти-что-убийце?!
– Договорились, – поспешно сказала она Хорту, дергающему ее за штанину. – Ты должен помочь мне снова получить дежурство у Сториана.
– Вот это мой Филип! Ребята болтали, что прошлой ночью ты освободил Тедроса, но я знал, что это не может быть правдой. Тедрос поставил всех нас на кон на этом треклятом Испытании. Даже тебя. Меньшее, что мы можем сделать, – это преподать Принцу-Симпатяшке урок…
– Нет. У меня на этот счет свое мнение. Оставь его в покое.
Хорт замер как вкопанный:
– Так ты действительно освободил его прошлой ночью?!
Софи повернулась к Хорту, ее благородное лицо было холодно как лед:
– Даже не думай, что тебя это хоть как-то касается.
Хорт уставился на Филипа, будто тот только что ударил его ножом. Затем он сглотнул и выдавил улыбку:
– Н-н-но… Но мы же все еще лучшие друзья, да, Филип?
Софи притворно улыбнулась.
– Конечно, – сказала она и, не глядя на него, пошла дальше.
– Вот и славно, – снова затараторил Хорт, несясь за ней вприпрыжку. – Просто хочу быть уверен, что ты понимаешь, кто твой настоящий друг.
Софи отстраненно кивнула, стараясь сосредоточиться на Агате, Агате, Агате, но все равно она могла думать только о принце.
– В качестве нашего последнего урока перед Испытанием я решила приоткрыть для вас окошко в мою собственную историю, – сказала Эвелин Садер, ее голос звучал на весь зал Добра.
Агата и Эстер перестали шептаться и удивленно взглянули на сцену. Последним человеком, который, по их мнению, мог пролить свет на прошлое декана, была сама декан.
– Сториан так и не стал описывать мою сказку, но это упущение мы со временем исправим. Это история о моем спасении от дикого мальчика, который привел меня сюда руководить вами, – продолжала Эвелин, величаво возвышаясь над аудиторией. – И сейчас, впервые в истории, мы приоткроем завесу тайны.
Она пробежала пальцами по учебнику, открытому на ее кафедре, и ее страстный голос, уже не принадлежавший ее телу, прогремел на весь зал:
– Глава 28: Выдающиеся женщины-пророки.
Над страницей книги всплыло объемное призрачное изображение старой школы Добра и Зла, подернутое дымкой.
– Думаю, мы должны продолжить чтение, – пробормотала Агате Эстер.
С высоты своей кафедры декан улыбалась ученикам:
– Добро пожаловать в мою сказку!
Она подула на призрачную сценку, и та разлетелась на тысячи сияющих осколков, а затем осыпалась на девочек, шурша и сверкая. Агата прикрыла глаза от непереносимо яркой вспышки света и вновь почувствовала, что проваливается куда-то. Наконец ее ноги мягко коснулись пола. Она открыла глаза и обнаружила, что снова стоит в зале Добра, но трех ведьмочек и остальных девочек рядом не было. Теперь воздух в главном зале был прозрачным и плотным, словно мутноватая пленка; на стенах еще не было столько отложений соли и кальция, а скамьи были заполнены девочками в розовых сарафанах и мальчиками в синих костюмчиках всегдашников.
Агата взглянула на Эвелин, стоящую за деревянной кафедрой. Декан была на десять лет моложе, чем сегодня, ее открытое лицо светилось теплотой. Вот только трепещущие бабочки на ее платье были не синими, а красными.
– Давным-давно я преподавала в школе Добра, а мой брат Август читал лекции в школе Зла, – раздался ее голос из реального времени, рассказывающий историю.
Агата скептически нахмурилась. Профессор Садер в своей книге писал обратное – Эвелин преподавала никогдашникам, и то только потому, что он попросил Директора школы взять ее на работу.
– Но мой брат давно завидовал моей силе, – заявила декан, – и планировал обманом заполучить мою школу в свои руки.
Агата только сильнее нахмурилась. «Ложь», – подумала она. Но все же, когда она взглянула на симпатичных внимательных принцев и улыбающихся юных принцесс, поглощенных
