– Тебе нужно идти домой. Если кто-то узнает, что ты находилась со мной наедине, твоя репутация пострадает.
Смущение переполняло меня: от волнения я не знала, в какую сторону смотреть.
Тиан Бай выглядел ошеломленным.
– Нам нельзя делать это. Добра это не принесет ни мне, ни тебе.
– Думаю, тебе лучше уступить желаниям дяди. – Слова прозвучали более горько, чем я того хотела.
– У дяди есть свои стремления, но у меня нет намерения подчиняться каждому из них. – Впервые я различила жесткость в его тоне. Открытое выражение, придававшее его лицу столько очарования, исчезло, и можно было лишь удивляться тому, каким отстраненным он стал.
– И что же ты предложишь взамен? – Я знала о важности семейного мнения в таких случаях. Все казалось безнадежным.
– На самом деле моя тетя против брака. Ей больно смотреть на то, как невеста сына выходит за другого.
– Он мертв, – сухо напомнила я.
– Конечно. – Атмосфера между нами вдруг стала напряженной. Тиан Бай вертел в пальцах маленькую лошадку, искусно вырезанную из дерева, вплоть до мельчайшей детали. Мне хотелось задать ему больше вопросов о браке, но не осталось доводов для возражений. Я даже не могла принудить себя рассказать, что если и не мертва, то близка к этому. Страшно думать, что он отшатнется от меня и в ужасе отвергнет этот миг физической близости, пусть это и было сном.
– Мне нужно идти, – наконец произнесла я против собственного желания. Просто у меня не осталось идей, что делать дальше. Как я могла попросить его сжечь адские деньги или купить бумажную похоронную еду? От одной этой мысли стало еще тоскливее. – Только одна вещь. Прошу тебя. Обещай, что сделаешь, даже если не увидишь в этом смысла.
– В чем дело?
– Можешь посвятить мне рисунок? Врач сказал, кто-то должен нарисовать для меня лошадь или повозку и сжечь в мою честь. – Он нахмурился, но я торопливо говорила дальше, чувствуя расстройство из-за своего обмана. – Знаю, ты не придаешь значения подобным суевериям, но мне это должно помочь. Все, что захочешь, – просто рисунок какого-нибудь транспорта, хоть ослика.
– Мне нужно написать на нем твое имя? И к чему все это, как предполагается, приведет?
Услышав снова скептическую нотку в его голосе, я быстро придумала причину.
– Предполагается, что это унесет мою болезнь, но отец не разрешит подобное дома.
Мое сбивчивое объяснение сработало – выражение его лица смягчилось.
– Конечно. Что же ты мне сразу не сказала?
Мне стало не по себе. Почему я не сообщила ему правду? Боялась, что он отречется от меня, даст согласие на брак с девицей Куа, раз не останется никого другого – только оболочка девушки, лежащая на кровати в затемненной комнате. В тот момент я не знала этого, но впоследствии мне пришлось горько пожалеть о своем решении.
Трудно было покидать Тиан Бая, но я сказала себе, что вернусь как можно быстрее. Лучше, если этот сон окончится таким образом, что он поверит во все происходящее, ибо ему придется сжечь какой-нибудь транспорт для меня, и я смогу отправиться на Равнины мертвых. Но возможно, в нашу следующую встречу… Мой разум уже прыгнул вперед и представил иные, менее скромные сценарии. Я вспомнила ощущение его рук на талии, обжигающие губы. И снова подумала о Фэн, начиная понимать, как она могла попусту растратить годы на такую жизнь во снах со своим возлюбленным. Как бы то ни было, мне пришлось очень сильно напрячь волю, чтобы прервать нашу связь. Я сосредоточилась, представляя, что Тиан Бай видит меня в повозке рикши рядом с молчаливой няней. А потом оставила его с мыслью: нужно снова прилечь на раскладушку и уснуть.
Покинув склад, я безо всякой цели побрела по берегу, мысленно постоянно возвращаясь к Тиан Баю. Я злилась на себя, что так и не сумела рассказать, как на самом деле обстоят дела.
Либо я трусиха, либо мои грезы о том, что он мгновенно все поймет, оказались попросту наивными. И все же меня к нему тянуло. Не ясно, любовь ли это, но чувство заставляло меня трепетать от восторга и страха. Интересно, ощущает ли он то же самое и скольких женщин он целовал? Кожа помнила прикосновение его ладоней, скользивших по лопаткам и вверх по шее, и вдруг перед глазами встали три маленькие родинки на бледной шее Изабел Соуза.
Звуки прибоя и крики чаек усилились, когда я пошла через заросли жесткой «соленой травы»[37]. Малаккский пролив выходил на запад, и солнце начало садиться, растекаясь над водой и превращая все в чистейшее сверкающее золото. Несколько гигантских облаков висели в небе, словно зачарованные земли; внизу рыбаки втаскивали свои деревянные лодки на песчаную отмель и развешивали сети на просушку. И тут меня озарило: если я могла проникать во сны Тиан Бая при помощи ниточки, сотворенной из силы моих чувств, значило ли это, что такая же вещь оказалась у Лим Тиан Чина? Я припомнила, что мадам Лим попросила ленту из моих волос в первый визит, однако то была односторонняя связь. Я подумала о том, насколько слабой и нестабильной она всегда казалась, и испытала благодарность за то обстоятельство, что он больше не может меня отыскать.
Внезапно я поняла, что рыбаки уже остались далеко позади. Поблизости виднелась опушка рощи кокосовых пальм, а впереди, там, где песок заканчивался, – темная масса мангровых деревьев, погрузивших корни в соленую воду. За всю жизнь я никогда не была настолько изолированной от людей. Даже бродя по улицам Малакки, я осознавала присутствие других людей, занятых собственными делами.
Теперь до меня дошло, что прочие духи могут появиться с приходом ночи. В джунглях водились тигры-оборотни и другие темные существа, например, кровожадный полон[38] или похожий на кузнечика пелезит – и они могли меня увидеть. Ужас пронзил мое сердце, и я повернула назад, пока небо темнело.
С трудом ковыляя по отмели, я заметила силуэт у края воды. Человек носил широкополую бамбуковую шляпу и одеяние с вышитым серебром подолом. С удивлением я вспомнила – это же молодой мужчина, который консультировался с медиумом до меня, и, если я права, – тот же, кто стоял у дома Лим накануне вечером. С этим человеком связано слишком много совпадений. Осмелев благодаря невидимости, я начала спускаться к дренажной трубе, скользя в осыпающемся песке. Хотя я пребывала в уверенности, что веду себя тихо, он внезапно зашагал прочь в быстром темпе.
Оглядываясь назад, я не нахожу объяснения своим действиям. Мне следовало идти в другую сторону, возможно, вернуться
