— Эй! — сказала девушка по соседству. — Эй, ты!
Это вывело меня из ступора. Обретённое знание следовало приберечь. Я отщипнул ещё один кусочек хлебной корки и рассеянно отправил в рот.
— Кончай жрать, мы почти на месте.
Удивительно, до чего этот грубый тон не сочетался с её симпатичной мордашкой. Я хотел сообщить ей об этом, но, похоже, мы действительно достигли финиша. Машина миновала поднявшиеся ворота и плавно въехала в подземный гараж. Так, с полуобщипанным батоном на коленях, я прибыл к следующему этапу своего приключения.
Где-то в глубине дома играла музыка, а в остальном тут было на удивление тихо. Джазовые переходы, казалось, существовали лишь затем, чтобы оттенить здешнюю тишину. Я шёл за фигуристой рыжей служанкой, посматривал по сторонам и думал о том, что никогда не встречал более комфортного дома. Каждая деталь в нём была прочной, тщательно спланированной и идеально подогнанной к окружающему интерьеру. В его планировке, в чередовании комнат и коридоров мне чудилось нечто до боли знакомое, и всю дорогу я силился понять, что именно. Но сумел уловить только слабую вибрацию, как от живого организма. А потом плюнул на всё — и расслабился, и просто продолжал любоваться комфортом и красотой. Наверное, я был даже слегка оглушён ими, потому что, миновав остеклённый коридор и войдя в полутёмную гостиную, не сразу заметил ещё одного гостя. Он-то, надо полагать, почуял меня издалека. Мои чувства и ощущения были для него теперь как открытая книга, поэтому наш разговор начался не совсем так, как принято затевать разговоры.
— Ты угадал совершенно верно, — заметил он, забив на все приветствия, — это — одна из немногих построек, сохранившихся со времён первой Таблицы. Невольно начинаешь уважать Гиаза. Он умудрился построить рай на земле. Почти законченный рай… Но сам же его и разрушил впоследствии.
— Обнадёживает, что этот рай всё-таки не на небе, — ответил я, мгновенно узнав его по голосу. — Я о тебе беспокоился. Здравствуй, Эд.
Он помахал мне рукой из кресла, в котором сидел. Сбоку от него стоял маленький столик, на котором покоились журнал (лежащий обложкой кверху), тарелка с какой-то снедью и пустой винный бокал. Похоже, я оторвал его от весьма приятного отдыха.
— Присаживайся, — пригласил он. — Терпеть не могу просить прощения, но, видимо, придётся. Я не планировал с тобой видеться. Думал уйти в тень до самого перезапуска. Но вокруг тебя стала сгущаться опасная атмосфера. И поскольку я несу частичную ответственность, пришлось организовать эту встречу.
— Погоди, не так быстро, — пожаловался я. — Когда ты не был авгуром, ты выражался куда яснее. Расскажи мне всё по порядку… то есть, нет, всё-всё не надо. Я примерно понимаю, что произошло в туннелях. Ты почуял легионеров и сбежал. Чтобы сохранить свою свободу.
— Из двух зол я выбрал меньшее, — подтвердил Эд. — Если бы Церковь получила и меня, и ога… — он помедлил, раздумывая, потом кивнул. — Да, это было б для них слишком жирно.
— Почему ты не предупредил, что мы встретим Рема?
Он поморщился.
— Не буду отрицать: этот недочёт — целиком и полностью на моей совести. Оправдать меня может лишь то, что там сильно фонило. Эта чёртова Туша…
— Но как ты здесь оказался? — продолжал допытываться я. — Это твоё тайное убежище?
— Можно и так сказать, — согласился Эдвард. — Хотя дом не мой. Я здесь на положении политического эмигранта. Кстати… самое время представить тебя хозяйке.
Время её появления было рассчитано идеально. Свет из коридора жемчужным ореолом окутывал точёную фигуру. И когда я обернулся на цокот каблуков, она показалась мне богиней. Впечатления не портило даже хищное выражение лица.
— Знакомься, — произнёс авгур, — Рита Риомишвард. Моя мачеха, а также соратница Гиаза и проектировщица первой Таблицы.
— Ты, как всегда, предельно тактичен, — перебила она. — Обязательно выдавать первому встречному мой истинный возраст?
Эдвард усмехнулся.
— Я хотел заранее избежать неясностей. И потом, какая тебе разница? Ты ведь не собираешься с ним спать…
Возможно, я бы не возражал, но кто меня тут спрашивал?
— Ну да, я бабушка всей Таблицы, — с вызовом сказала Рита. — И первый, кто посмеет сказать: «Ты неплохо сохранилась», вылетит отсюда к чертям собачьим!
— Я бы попробовал, — с улыбкой заметил Эд, — но явно не сегодня.
Его мачеха достала из специального шкафчика бокал и полупустую бутылку, налила себе солидную порцию и только затем спросила:
— Ну, и к чему же ты клонишь?
— Мне надо, чтобы ты рассказала Алексу о своём первом замужестве, — ответил он.
Её губы сложились в беззвучное «фью». Потом Рита сказала:
— Дорогой пасынок, ты редкостный нахал. Знаешь, сколько тебе это будет стоить?
По улыбке Эда можно было понять, что сделка движется в нужном направлении.
— Как видишь, я даже не торгуюсь.
Рита Риомишвард, дразняще покачивая бёдрами, прошла мимо нас и плюхнулась на боковой диванчик. Положила ногу на ногу, убрала с лица светло-рыжую волнистую прядь и спросила:
— Это действительно так важно?
Она задала этот вопрос нам обоим. Я пожал плечами, но Эд твёрдо ответил:
— Для меня — да.
И она засмеялась, глядя на меня, приглашая присоединиться к веселью: «Вот дурные они, эти авгуры, правда?» — и пригубила свой алкоголь. А потом отставила бокал в сторону, сложила тонкие кисти рук домиком и серьёзно сказала:
— Ну ладно, так и быть, мальчики. Слушайте.
Начать с того, что она была не совсем человеком. В её крови сохранялись примеси крови другого, древнего рода, который управлял Землёй задолго до появления всех человеческих цивилизаций.
— Я бы не назвал их «родом», — запротестовал Эд. — Все эти автохтоны были одиночками. Поэтому и потомство их почти не сохранилось.
— Не буду спорить о том, чего не видела, — сказала Рита. — Может быть, они использовали свои синты как-то иначе. В нашем роду было принято извлекать из них максимальную выгоду.
— Поэтому она такая гедонистка, — пояснил Эд. Но покорно умолк под её сердитым взглядом.
— Подождите, — робко вклинился я. — Значит, вы и ваши предки всегда знали про синты? Ещё до Гиаза?
— Разумеется. Наш фамильный синт не способен творить чудеса, но умение обращаться с ним передавалось из поколения в поколение, неукоснительно.
На что именно способен её синт, она не сказала. Зато назвала свою девичью фамилию. До замужества она была Ритой Серебряковой. Впрочем, это не изменилось и после заключения брака. У её мужа были индейские корни. Почти такие же старинные и древние, как у неё. Вместо фамилии — какое-то дурацкое непроизносимое прозвище. Но в той, первой Таблице многие брали новые имена, и он поступил точно так
