Теперь встрепенулся я. А Иттрий воскликнул шёпотом, таким тоном, каким обычно произносят слово «эврика»:
— Призрак!
Мы переглянулись.
— Существо, которое с некоторых пор завелось на Арене, — пояснил я для хозяйки Фабрики. — Оно создаёт себе тело из биоткани и притягивается к работающим омам и отам. Это и есть призрак.
— Очень характерно для Гиаза, — задумчиво сказала она. — К синтам он испытывал почти болезненный интерес. Если бы я на секунду сошла с ума и предположила, что некая часть личности Гиаза застряла в информационной системе Башни… но это нереально, нет. Он был бы сразу отторгнут Спящим.
— Кто это?
Я спросил машинально; куда сильнее меня интересовала её предыдущая незаконченная фраза. Мне бы хотелось услышать конец рассуждения. Вместо этого на мою несчастную голову обрушилась ещё одна Великая Тайна Таблицы.
— Спящий? Автохтон, которого мы исследовали. Чистокровный древний обитатель Земли. Его обнаружили при закладке Башни, на глубине в несколько метров. Он был жив, но не реагировал на внешние раздражители. Возможно, провёл в таком состоянии не одну тысячу лет. Эта находка была одной из величайших удач Гиаза. Без Спящего не было бы ни Таблицы, ни Церкви… ничего.
Я покосился на своих спутников и напоролся на ответные недоверчивые взгляды.
— В учебниках об этом не написано.
Уло одарила меня слабой улыбкой.
— Конечно, находку скрыли от публики. Гиаз надеялся самостоятельно разобраться в причинах могущества автохтонов — а его обеспечивали необыкновенно мощные синты. Чистые, первозданные структуры. Не воспроизводимые в лабораторных условиях, понимаете? Да, при помощи элементарных синтов мы научились создавать техножизнь. Синтезировался белок, в него впечатывалась матрица синта, и получались простейшие микроорганизмы, подчинённые нашей воле. Но синты автохтонов — совсем другое дело. Слишком они были сложными. Я немножко знаю об этом, так как тоже участвовала в программе исследований. Моей профессиональной областью была генетика. А Карбон… — она помолчала, — отец Лидии и другие эмпаты пытались изучать сознание автохтона.
— Эта часть истории мне известна, — осторожно ответил я. — Вы закончили тем, что расплевались с Гиазом.
В её усмешке смешались горечь и непримиримое злорадство.
— Он подставил моего любимого мужчину. Устроил так, чтобы Карбон не вышел из Погружения. Прямых доказательств у меня не было, так что пришлось уйти из Таблицы. Генетический материал автохтона и собственные разработки позволили мне создать Фабрику.
— Угу, — негромко прокомментировала Гелия. — Не старушка, а божий одуванчик, обнять и плакать. Хотя разработки и образцы она банально спёрла, а попутно развалила Гиазов проект, переманив самых талантливых участников… Не подумай, что я осуждаю, наоборот; но враньё от этого красивее не становится.
— Я это понимаю, — не отрывая взгляда от белой поверхности стола, сказал Иттрий. — Жажда не столько мести, сколько справедливости. Это до сих пор здесь, — он приложил руку к сердцу, — стоит за словами… Я понимаю, да.
— Кто тебя спрашивает, слюнтяй! — вскинулась пестроволосая. — Давай, поплачь ещё!
Эмпат посмотрел на неё долгим, обиженным взглядом. Открыл рот для ответа, но махнул рукой — передумал. Я решил призвать их к порядку.
— И всё-таки… что произошло с Афидманом и Ремом во время эксперимента?
— А… да… — неуверенно откликнулась Мистрис. Невидимым потоком воспоминаний её снесло в далёкое прошлое, и чтобы вновь очнуться в настоящем, ей потребовалось некоторое время.
— Осталось досказать вам маленький кусочек истории. Потом мы навестим могилу Лидии. А потом… вы дадите мне отдохнуть.
Она ужасно устала за последние полчаса, эта дряхлая хозяйка Фабрики. Она отвыкла от длинных разговоров и уже ничего, кроме утомления, не испытывала. Это я мог понять безо всякой эмпатии.
Пусть природа и сущность вируса, который притащился за Ремом на Фабрику, осталась до конца не выясненной, но уж зато причинённый им ущерб был изучен придирчиво и всесторонне. Это позволило восстановить внешний ход событий. Первым делом призрак присосался к Аргеноме Рема, не просто копируя её в себя, а будто бы выдирая из Ремовой психики всю эту живую и трепещущую матрицу. Иттрий, услышав эту новость, закивал понимающе, а я припомнил его слова про повреждённый синт Серебрякова. Дальше — больше. Защищаясь, Рем, похоже, перенаправил вирус к Афидману. В этот же самый момент Уло, уступая требованиям Лидии, отомкнула дверь в лабораторию. Встревоженная мать вихрем ворвалась внутрь и вытащила обмякшего Рема. Мальчик заплатил за эксперимент частью своего синта, но присутствие ога спасло юного хакера от полного распада личности. А вот насколько ожесточённой была борьба между Афидманом и агрессивной программой, можно было судить лишь по косвенным признакам. Произошло то же самое, что я наблюдал воочию в туннелях подземной Таблицы, с той только разницей, что ог не просто окуклился, а замкнул на себя всю окрестную биоткань. Тонны, центнеры нулевого БТ-материала. Длинные, с хорошего удава толщиной, жгуты торчали в пробитых ими стенах и змеились по полу. И, как все дороги ведут в Рим, так и вся эта техножизнь смыкалась в одной-единственной точке — у саркофага, созданного Афидманом.
Какую технику применили оговоды, чтобы раскрыть саркофаг, Мистрис нам не сказала. Разумная предосторожность, если имеешь дело с посланцем ТЦ. Но оговодам пришлось изрядно поломать головы над этой проблемой. Пока они извлекали ога из кокона, Рем находился на излечении в изоляторе. На исходе первой недели у него почти полностью восстановились двигательные функции. Забрезжила надежда на то, что вскоре восстановится и речь. Жизнь как будто налаживалась. И всё же эксперимент имел несколько тяжёлых и важных последствий, которые в перспективе выявились отчётливее.
Во-первых, колоссальный сбой в работе Фабрики. Тонкие настройки огов серии АКУ-2000, связывающие их в общий отлаженный организм, были разрушены до такой степени, что уже не поддавались восстановлению. А оги серии АКУ-3000 не могли работать без Протагониста. Кризис разрешился, когда Афидман вышел из стазиса, но некоторые странности остались. Прежде оги трёхтысячной серии группировались вокруг Протагониста; теперь же они намеренно избегали его. Невидимая, но очевидно неуютная для них аура, окружающая Афидмана, имела чёткие очертания, и они упорно отказывались переступать через эту черту. Оги серии АКУ спали в общей комнате с мягким полом, но если прежде они сбивались в плотную кучку вокруг своего вожака, то теперь Афидман отходил ко сну в полном одиночестве, а весь его Хор теснился в противоположном углу.
Рем мог бы считаться почти здоровым, но в нём проявились патологическая скрытность, какая-то животная хитрость и уклончивость, которые тревожили Уло. Вся его бойкость исчезла бесследно, и на её месте поселилось угрюмое недоверие к миру. Вопреки ожиданиям, он не завязал с сетью, однако характер его вылазок стал другим. Он навещал странные, полулегальные сайты и пристрастился к собиранию слухов, которые тёмным облаком окутывали Башню, Церковь и всё,
