Лицо Крована исказила ярость. Он резко взмахнул рукой, но, когда ударила молния, Сильюн рассмеялся, и в этом смехе была капля страха и море восторга. Он был готов к атаке с того самого момента, как заслонил собой Люка и Собаку. Воздух зашипел, рассеченный электрическим разрядом, мгновенно рассеянным Даром Сильюна, его Дар защитил всех троих.
– Бодрящий разряд! – крикнул Сильюн. – Но вы нарушили семейную традицию, мы не успели сесть в лодку и отплыть на середину озера.
– Чертов выродок! – завопил Люк.
Его сильно трясло, по всей видимости, он испугался, что молния его испепелит. Сильюн не был уверен, кого Люк величал выродком – Крована или его. Возможно, их обоих.
Люк все еще ничего не понимал, потому что не видел того, что видел Сильюн в голове Койры. Пейзаж ее ментального пространства был версией Эйлеан-Дхочайса и его окрестностей. Но там реальный замок был превращен в невероятно высокую и воздушно легкую копию себя самого. Его окна освещал свет ярко горевших свечей и ламп, и обе двери стояли приветливо приоткрытыми. Вдвоем они шли по комнатам и залам, светлым и уютным, обивка мебели была жизнерадостной, стены увешаны картинами и фотографиями, а не оружием и чучелами животных.
Орпен Моут, запечатленный в памяти тети Терпи, был точной копией оригинала, потому что детство тети Сильюна было настолько счастливым, что ничего поправлять в нем она не желала. Койра не знала других мест, кроме замка с его жестокой реальностью, поэтому она преобразила его в соответствии со своими представлениями о семейном благоденствии. Ее остров, в отличие от бесплодного каменистого осколка земли, на котором они четверо сейчас стояли, был полон жизни. Он был усеян бледно-желтыми первоцветами и альпийскими цикламенами с розовыми лепестками, стрижи и ласточки стремительно носились возле стен замка.
Все это было очаровательно, но не это интересовало Сильюна.
Были всего две детали, которые привлекли его внимание. Первую было видно невооруженным глазом – озеро, чьи воды обжигали растворенным в нем Даром, высохло. Эйлеан-Дхочайс Койры окружало кольцо земли, усыпанное камнями и гравием. Сильюн знал, что́ это символизирует, и он сочувствовал потере Койры.
И вторая деталь… Как понять ее смысл?
Сама Койра не обращала на нее никакого внимания. Но Сильюн остро осознавал присутствие, возможно даже не присутствие, а смутное ощущение человека, который находился где-то вне поля зрения. Все то время, что Сильюн пребывал в ментальном пространстве Койры, он не мог избавиться от мысли, что если он пересечет сухое дно озера и посмотрит вдаль, за вересковые пустоши, или поднимется на высокие стены замка и посмотрит оттуда, то он увидит… таинственного неизвестного.
Того, кто ищет замок Койры, но не может его найти.
Кого они с Люком уже встречали в окрестностях Эйлеан-Дхочайса. В тот раз в ментальном пространстве Люка его сопровождали орел и олень.
Короля-чудотворца.
Сильюн тряхнул головой, упорядочивая разбегавшиеся мысли. Учитывая историю семьи Крованов, что разворачивалась прямо здесь, была причина, по которой этот человек мог искать Койру, – он был ее отцом. Но также была причина, почему это невозможно, – он умер более тысячи лет назад.
Но границу между возможным и невозможным Сильюн никогда не воспринимал слишком серьезно.
– Знаешь что? – продолжал свой поединок с Крованом Люк. – Мне все равно, кто ее родители. Нам просто нужно вернуть ее.
– Вернуть? – губы Крована скривились. – С какой стати мне ее возвращать? Моя сестра умерла, родив ее, и мне пришлось в течение семнадцати лет терпеть присутствие этой девчонки в замке. Я отправил ее под лестницу к слугам, чтобы каждый день не видеть копию лица Роны. Теперь она прошла через дверь. Скатертью дорога.
Было видно, как Люк усиленно пытался из обрывков информации сложить для себя целостную картину.
– Когда ты убеждал ее, что она совершила страшное преступление, – сказал Люк, – ты имел в виду смерть ее матери? Ты позволил невинной девочке расти, думая, что она такая же плохая, как все про́клятые в этом замке, просто потому, что она осталась без матери? Ты заставил ее жить под лестницей, готовить, убирать и прислуживать всем этим подонкам?
– Я исполнил свой долг перед ней. Пока она была жива, я защищал ее в память о Роне. Ты же знаешь, что никто из про́клятых не мог ее и пальцем тронуть. Но теперь, когда она мертва… – Крован развел руки, как фокусник, возрадовавшийся, что трюк удался и голубь исчез.
– Она не мертва! – взвыл Люк.
Его действительно нужно было остановить, пока Крован снова на него не набросился. Люк плохо осознавал, в какой опасности он находится. Если он на полшага выйдет из-за спины Сильюна, Равный тут же нанесет ему удар… Сильюн крепко сжал запястье Люка, чтобы удержать его, и сменил тему разговора.
– Вначале я подумал, что вы используете ошейник, чтобы блокировать ее Дар, – начал Сильюн. – Но вы этого не делали, не так ли? Вы просто разрушили его. Я мог бы сразу догадаться, что ваше сенсационное шоу с Мейлиром не было спонтанным экспромтом. Подобное вы делали не в первый раз. Вы бы не рискнули потерпеть фиаско в Доме Света перед лицом элиты Равных.
– Она не заслуживала права иметь Дар и не нуждалась в нем! – отрезал Крован.
Лорд Эйлеан-Дхочайса в любую минуту мог вышвырнуть их со своего острова или предпринять новую попытку испепелить молнией. Это требовало отчаянных мер – лесть подойдет как нельзя кстати.
– Вы продемонстрировали уникальные способности, – сказал Сильюн. – Это было беспрецедентно. Мне бы очень хотелось узнать, как вам это удалось.
– Не сомневаюсь, Сильюн, вам это хорошо известно, – по-волчьи оскалился Крован. – В вашей семье есть любопытный случай, у вашего среднего брата нет Дара. И вчера вечером ваша невестка спрашивала меня, нельзя ли это недоразумение каким-то образом исправить. А грустная кончина вашей тети Эвтерпы? Кто-то забрал у нее Дар, сделав ее беззащитной, и ее тут же убили. И в тот момент в поместье Эвтерпы находились только вы и ваша собака. Ходят слухи, что у одного из вас есть талант отнимать Дар, а у другого – талант убивать. Странное совпадение, не правда ли?
Сильюну словно крошечные иголочки впились в затылок. Насколько он знал, Крован не умел отнимать Дар, он мог только его разрушать и, очевидно, полагал, что Сильюн способен делать нечто подобное. Сейчас было бы неразумно вступать с ним в борьбу. Сильюн сомневался, что Крован сможет коснуться его Дара или хотя бы его физического тела, но он может обнаружить его способность брать чужой Дар. А Сильюн не хотел, чтобы это стало достоянием общественности. Он прекрасно понимал, что Равные терпели его как чудака. Но если они увидят его истинное лицо,
